Русские исторические женщины

В то время, когда дочь Сумарокова, впоследствии, по мужу Княжнина, и Каменская, по мужу Ржевская, воспитанные в кружке представителей только что зарождавшейся в России литературы, начинают собой новое поколение русских женщин, женщин-писательниц, когда вслед за ними, выступает с этим же именем еще более крупная женская личность, княгиня Дашкова, президент академии наук, а за ней целый ряд женщин-писательниц, учениц Ломоносова, Сумарокова, Княжнина, Новикова, в то время, когда русская женщина, как общественный деятель и литератор, становится уже весьма заметным явлением в общественной жизни, – нарождается новое поколение женщин, которые вырастают и развиваются под иными уже условиями, вне прямого влияния литературных и общественных деятелей, и вносят в русскую жизнь новый тип женщины, до того времени еще неизвестный.

Одним словом, нарождается поколение будущих «институток».

Как Сумарокова-Княжнина начинала собой поколение женщин-писательниц, так с Глафирой Ржевской зачинается поколение женщин-институток.

Девическое имя Глафиры Ржевской было – Алымова.

Алымова родилась в 1759-м году, в то время когда Сумарокова-Княжнина уже заслужила славу женщины-писательницы, и притом первой по времени; а когда умерла вторая, по времени, русская писательница, Александра Ржевская, рожденная Каменская, Глафире Алымовой было только десять лет.

Около этого времени, как известно; императрица Екатерина II, при непосредственном руководстве Ивана Ивановича Бецкого, основала первый в России женский институт, при смольном монастыре, получивший, при своем основании, название «общества благородных девиц».

До основания смольного института русские девушки воспитывались большей частью дома: так дома, воспитаны были первые русские писательницы – Сумарокова-Княжнина и Каменская-Ржевская. С основания же института при смольном монастыре дочери благородных родителей отдавались в это заведение.

Одной из первых поступивших в это заведение была Глафира Алымова, происходившая из дворянской, но бедной фамилии.

Для биографии Алымовой имеется богатый источник – это ее собственное жизнеописание, к которому, однако, следует относиться с крайней осмотрительностью, так как без критики сообщаемых ею фактов, отзывов и оценок едва ли возможно принимать на веру многие из ее показаний.

Родилась она в многочисленном семействе, где, следовательно, при неимении достаточной обеспеченности в жизни, рождение нового ребенка равнялось несчастью.

Поэтому Алымова, впоследствии Ржевская, так говорит о своем рождении:

«Не радостно было встречено мое появление на свет. Дитя, родившееся по смерти отца, я вступила в жизнь со зловещими предзнаменованиями ожидавшей меня участи. Огорченная мать не могла выносить присутствия своего бедного девятнадцатого ребенка и удалила с глаз мою колыбель, а отцовская нежность не могла отвечать на мои первые крики. О моем рождении, грустном происшествии, запрещено было разглашать. Добрая монахиня взяла меня под свое покровительство и была моей восприемницей».

Только по прошествии года родные с трудом уговорили мать малютки Алымовой взглянуть на своего девятнадцатого ребенка.

Первое, что сохранилось в памяти девочки, это то, что мать тяготилась ей и не любила ее, как старались уверить ребенка услужливые родные.

Совсем еще крошкой взяли ее в смольный институт, и здесь уже выработался ее характер без всякого влияния домашнего воспитания.

Сразу девочка сделалась любимицей начальницы института, госпожи Лафон, и знаменитого И. И. Бецкого, под непосредственным руководительством которого состояли все учебные и благотворительные заведения екатерининского времени.

Алымову все баловало – и начальство института, и сама императрица, а за ними и все воспитанницы заведения, смотревшие на нее отчасти как на круглую сиротку.

Со своей стороны, маленькая Алымова страстно привязалась к госпоже Лафон и к Бецкому.

О своей привязанности к первой она, между прочим, сама говорит в своих записках с такой оригинальной откровенностью: