Русские истории

Не с утра нанесли верховые ветра —
видел сам в ипостаси телесной:
есть на Севере церковь Святого Петра
у податливой топи Железной,
где зимою студёною ей вопреки,
как прихватит болото морозом,
для завода копали руду мужики
и к печам отвозили обозом,
где из ныне живущих и не центровой
повестит проездному народу,
как разбитый хворобою мастеровой
обнаружил целебную воду.

Той далёкой порою любой минерал

новонайденный шёл на примету.
Но царю объявил о воде генерал —
генералу и слава за это:
коль окажешься прост —
не подымешься в рост,
будь гвардеец лихой или медник…

А потом приезжал от двора Блюментрост —

без единой минуты лейб-медик.
По-немецки – не веря чужим словесам
об испытанных свойствах полезных,
осадил, перемерил, попробовал сам
и проверил на людях болезных.
И в дотошном смотру по людскому нутру,
как дошёл по цепочке до точки,
порешил, что годится водица Петру
полоскать повреждённые почки.
Стало быть, императору с этой поры
нет нужды кочевать по Европе…
И вовсю застучали тогда топоры
у Железной податливой топи.

– В душу, гриву или хвост

хоть официально я…
Ах, треклятый Блюментрост,
воды марциальныя!
Что за пагубная дичь
в теле государевом?
Можно мясо или дичь
жаревом и варевом,
прочего со слов нельзя
кислых щей учёного —
печёного, копчёного,
перчёного, мочёного,
морёного, медвежьего,
солёного и свежего —
не режь его, не ешь его…
Бог ведает, чего ещё —
ни ягоды, ни овоща,
ни редьки, ни груздя…

Разобраться, наверно, теперь не судьба

в запылённых веками покровах,
кто курортную жизнь проклинал про себя
из былых царедворцев петровых,
но зашедший с дороги в церковную сень
в разговоре легко согласится:
у резных ангелочков не то, что мигрень —
откровенно опухшие лица.
Тот захожий и сам нахлебался воды
минеральной по самые уши,
но порой во спасение плоти труды
сберегают и тёплые души.
Если тело твоё отнесли на погост,
чем явиться частице нетленной?..

А из нынешних глядя времён, Блюментрост

был, наверное, лекарь отменный —
не его неуменье виной и ценой,
что болячка царя загубила
и вода из болота волне ледяной,
хоть железная, да уступила.
Объявился бы снова у здешних лесин,
подышал кислородом ещё бы,
и, глядишь, заповедный его Монплезир
уцелел и в карельских чащобах.
За столетия то не единый должок
мы начтём за балтийской волною…

Всё летит на иконе трёхцветный флажок

у Святого Петра за спиною.

Яблони Валаама

I