Русские истории

Платя за билеты надеждой и жизнью самою,
по белому свету я езжу с сердечной сумою,
ромашку, полынь, мать-и-мачеху да лебеду
с небесною синью в котомку живую кладу.

Пока её стенка не просит иглы и заплатки,

как сонный зародыш растёт в тяжелеющей матке
из влаги любовной и цепких белковых рядов,
во мне облекается плотью Страна Городов.

Она, если верить учебнику или плакату,

подобна то маленькой ящерке, то целаканту,
а по завершении всей череды родовой
объявится миру своей золотой головой.

Она уже ищет украдкой, на что опереться,

и снова мне тычется пяткою в самое сердце.
Но светом и холодом тьму и тепло заменя,
хотя бы полдня она как проживёт без меня?

Из моря солёного выйдя на горькую сушу,

кому западёт она в неискушённую душу,
повадкой и повестью на сердце ляжет кому,
чтоб наново – честью и совестью и по уму?

Какими далёкими ныне от нас городами

сыграют потомки, дороги свои коротая?
Какие вдали за собой сохранит имена
страна моя, что не убита и не рождена?

А, впрочем, и наша тропинка неисповедима.

Бог даст, повидаем и Рима-Иерусалима,
а то и древнее отыщем: айда поглядим
в башкирской ковыльной степи земляной Аркаим.

Когда корешками на тысячи лет углубиться —

не всё ли едино, какая верста и столица?
И раньше бывали медвежьи углы-времена,
да вновь прорастали из тёплой земли семена.

И мы на пути подорожные наши скрижали

не с чистого камня писали, а лишь продолжали,
поскольку не нами затеяна эта игра
задолго до Юрьева града и града Петра…

2005 г.

Осколки

«Аэробус «Люфтганзы» снижается над сосняками…»

Сабине Боде, автору книги “Die vergessene Generation” («Забытое поколение»)

Аэробус «Люфтганзы» снижается над сосняками —
ущипните меня, если это и вправду январь…
У наследников Гёте опять нелады со снегами:
где повыше – бело, а пониже – осенняя хмарь.

Наши зимы сибирские здесь поминают не всуе,

и едва осыпаются рыхлые тучи с вышин —
тормозят автобаны, на летней резине буксуя
и гармошки губные творя из разбитых машин…

Дело прошлое вроде, заросшее тиной и торфом,

но и внукам иным – отчего, догадаться могу —
снятся бомберы в небе над Гамбургом и Дюссельдорфом
и убитые танки, застывшие в русском снегу.

И во времени нынешнем неисправимо неместный,

в понарошной атаке сражённый не раз наповал,
не английский когда-то я взялся учить, а немецкий
не за Гёте и Шиллера… Их я потом прочитал.

Упрямец

Памяти

Александра Даниловича Никонорова,

деда уральского поэта Нины Ягодинцевой