Русские летописи и летописцы X–XIII вв.

Далее летописец подробно описывает бесчинства завоевателей в Печерском монастыре. Его уточнение, что разграблению подвергся притвор, где находится гробница Феодосия, выдает в нем того же автора, который рассказал ранее об обретении и перенесении мощей печерского старца в Успенский собор. Мощи Феодосия были упокоены «в притворе по правую руку». Половцы ворвались «в притвор у гроба Феодосиева». Последующий экскурс в историю «безбожных сынов Измайловых», почерпнутый летописцем из Георгия Амартола, как бы продолжает рассказ, содержащийся во введении, о происхождении народов. Это историческое исследование указывает на большую эрудицию автора: «Мефодий (Патарский. — П. Т.) же свидетельствует», «другие же говорят». Под «другими», как справедливо полагали А. А. Шахматов и Д. С. Лихачев, здесь имеется в виду Георгий Амартол.

Практически ни у кого из исследователей не возникало сомнения по поводу происхождения статей «Повести временных лет» первого десятилетия XII в. Все они признаются как печерские и, следовательно, принадлежат тому же летописцу, который составлял и весь свод. Некоторые из них помечены авторским присутствием.

Так, сообщение 1106 г. о смерти старца Яня, скончавшегося в 90 лет, сопровождено следующей справкой: «Живъ по закону Божью, не хужий бѣ первых праведник. От него же и азъ многа словеса слышах, еже и вписах в лѣтописаньи семь».[171] Такое впечатление, что, говоря о Яне, летописец держит в уме статью 1074 г. и сравнивает его с церковными подвижниками, описанными в ней.

Свидетельством современника помечена также статья 1107 г., в которой повествуется о том, что Святополк перед походами на половцев и после них имел обычай молиться в Печерском монастыре и посещать гробницу Феодосия. Аналогичный рассказ содержится и в Патерике, где он связывается с авторством Нестора. А. А. Шахматов полагал, что первоначальный текст этого фрагмента летописи сохранился именно у Поликарпа в Патерике.[172]

Две последующие летописные статьи (1108 и 1110 гг.) являются также чисто печерскими. В первой из них летописец сообщает о канонизации Феодосия Печерского, а во второй описывает необычное явление природы — огненный столб, который сперва стоял над трапезной церковью, а затем переместился на Успенский храм и стал над гробом Феодосия.

Читая тексты 1107, 1108 и 1110 гг., бесспорно написанные, что называется, по горячим следам, трудно отрешиться от мысли, что их автор продолжает тему прославления Феодосия. В продолжение всего летописного свода он как бы дорисовывает портрет преподобного Феодосия, возводит его в ранг святого. Мысль о внесении Феодосия в синодик была вложена игумену Печерского монастыря Феоктисту самым Богом, а огненный столб был не чем иным, как явлением ангела — Божьего Посланника: «Ангелъ бо приходить, кдѣ благая мѣста и молитвении домове».[173] По существу, статья 1110 г. завершает собой так называемую Печерскую повесть, начатую еще в статье 1051 г. Ее главным персонажем бесспорно является Феодосий. Зная, что автором его «Жития» был печерский монах Нестор, естественно предположить, что он написал и эту летописную повесть.

В свое время А. А. Шахматов был сильно смущен заключительной фразой статьи 1051 г.: «Я не могу понять слова „пакы“, — сокрушался он. — Это „опять“, „еще“ в значении „инъде“ (в другом месте), или „по семь“».[174] Не вполне справился с интерпретацией этого слова и Д. С. Лихачев. Не исключив того, что оно имеет значение отсылки к статье 1074 г., он одновременно высказал и другое предположение, согласно которому «Житие Феодосия» действительно содержалось в «Повести временных лет» или в предшествующем ей своде, но было затем опущено кем-то из летописцев.[175]

Думается, что исследователи придали заключительной фразе статьи 1051 г. излишнюю загадочность. Смысл ее прост и ясен. Автор сказания о начале Печерского монастыря завершил его обещанием отдельно написать житие Феодосия. И вряд л и это житийное сказание замышлялось как продолжение летописной статьи 1051 г. По своему жанру оно не могло быть вписано в летописную стилистику, а должно было представлять самостоятельное церковное произведение. Скорее всего, «Житие» никогда и не было в составе летописных сводов.

По-видимому, близкое по смыслу летописное замечание содержится и в статье 1074 г. «Скажемъ же о успеньи его (Феодосия. — П. Т.) мало». Почему мало? Да, видимо, все потому же. Много летописец собирался сказать (или уже сказал) в отдельной житийной повести.