Русские масоны. От Романовых до Березовского

1938 г. сменивший Давыдова в должности председателя Русского особого совета 33-й степени известный финансист и банкир, барон Л.В. Гойер. Он обещал сохранять полную лояльность ВСФ, под интеллекту альным водительством коего должны выполняться все работы русских мастерских высоких степеней. «Не покушаясь на внутреннюю автономию наших братств, но с учетом национального характера, естественно, устремленного к Абстрактному, а также деликатной ситуации русской эмиграции в гостеприимной Франции, я ставлю целью решительный отказ от любой политической и социальной деятельности в ложах, придав им четко выраженную философскую и символическую направленность во имя победы Духа над Материей, равно как и подготовку элиты, способной своими возвышешшми идеалами, чистотой и цельностью устремлений стать во главе всего идейного движения в будущей России, привнеся вместе с понятием свободной и возрожденной родины любовь к Франции и ее культуре». Наконец, Гойер заверял о намерении теснее координировать работы высших и голубых мастерских, чтобы они стали единым целым в общем стремлении и достижению Масонского идеала¹.

По существу изложенное программное заявление, которое ие могло не импонировать французам, в дальнейшем разделялось отечественными «вольными каменщиками», хотя его автор через несколько месяцев скончался, после его торжественных похорон великим командором Русского особого совета был избран бывший офицер генштаба, в эмиграции литератор, служащий американского посольства в Париже Н.Л. Голеевский, позднее вернувшийся в СССР и умерший в Москве.

1939 год, ознаменовавшийся началом Второй мировой войны, встретили в тревожном ожидании, но с надеждой на решительное противодействие демократов, прежде всего США. Между французскими масонскими федерациями и президентом Рузвельтом установились почти доверительные отношения. 1 февраля руководитель ВВФ Грусье и ВЛФ Дюмениль де Грамон направили президенту совместное обращение, начинавшееся выражением признательности за его пацифистские усилия. Затем тон документа резко менялся. «К несчастью, безопасность мира далеко не обеспечена, и еще велика опасность войны. А гнусные преследования, которые американское правительство заклеймило в выражениях, полностью разделяемых французским масонством, видимо, еще сильнее затруднят пришествие мира на базе великих принципов справедливости и духовной свободы». Новый порядок в интересах людей доброй воли «может быть установлен лишь на международной конференции всех заинтересованных государств для изучения с полной ясностью всех территориальных, этнических и экономических проблем, ныне разделяющих нации». Поскольку лишь Рузвельт обладает должным авторитетом для осуществления подобного мероприятия, оба орденских центра просили о «безотлагательном принятии на себя инициативы по созыву конференции, дабы не произошли новые конфликты с непредвиденными последствиями, что привело бы к уничтожению нашей цивилизации». Послание оперативно поступило к президенту. Рузвельт значительно дополнил высказанные ему соображения, конкретизировал их и направил 15 апреля 1939 г. Гитлеру и Муссолини. Демарш вызвал огромный позитивный резонанс, получил официальную поддержку многих правительств.

25 мая 1939 г. американский посол в Париже У. Буллит, ездивший когда-то в Москву с миролюбивой миссией президента Вильсона, а затем превратившийся из либерала в отъявленного консерватора, сообщил руководителям местных орденских центров о поручении Рузвельта сделать им устное представление от его имени. По взаимной договоренности дипломата навестил Гру-сье, позднее информировавший о содержании беседы совет ВВФ и руководство ВЛФ. По словам Буллита, президента «очень сильно тревожит развитие европейских событий». «Наступил исключительно серьезный момент, когда надо опасаться в конечном счете еще одного компромисса, в польском вопросе. Такой компромисс за счет Польши стал бы очень серьезной ошибкой». Он полагал необходимым действовать таким образом, чтобы конфликт с Гитлером сделался неизбежным, обещая «полную поддержку всем тем, кто готов противостоять действиям сторонников нового компромисса. Лишь тот, кто смело отказывается отступать перед провокацией диктаторов, а, напротив, упреждает ее переходом в наступление, и сможет ее обуздать»¹. Это означало фактически, что Рузвельт не надеялся больше на готовность правительств Великобритании и Франции остановить развертывание фашистской агрессии, предпочитая задействовать в полной мере масонские каналы, раскрывая намерение США на определенных условиях оказать силам войны твердый вооруженный отпор при опоре на Орден «вольных каменщиков».