Русские масоны. От Романовых до Березовского

Считая главной внутренней задачей борьбу с диссидентами, шеф КГБ воссоздал в системе своего ведомства 5-е управление во главе с генерал-майором Ф.Д. Бобковым. Через пятнадцать лет тот переметнется в стаи бывших противников и возглавит службу безопасности олигарха Гусинского. Андропов умело выдавал себя за демократа на словах, на деле же покровительствовал националистам от интеллигенции. В своем учреждении ограничился ликвидацией внутренней тюрьмы, куда перевел библиотеку и приблизил отдельных научных работников. Не без его подачи в системе Академии наук был основан Институт США и Канады, выполнявший также задания госбезопасности и военного руководства. Возглавил его любимый консультант Брежнева, срочно увенчанный лаврами академика мой сокурсник Г.А. Арбатов, который взял на должность заведующего сектором получившего некоторую известность трудами по американистике Н.Н. Яковлева.

Почти одновременно по инициативе партийных верхов в МИД СССР было создано Управление по планированию внешнеполитических мероприятий (УПВМ), некий суррогат «мозгового треста», к недовольству честолюбивого министра А.А. Громыко, который всячески тормозил его деятельность. На базе личного опыта берусь утверждать, что оно занимаюсь подготовкой аналитических материалов но крупным международным проблемам. В 1966 г. я получил там должность советника по вопросам американской политики в отношении Вьетнама. Пару лет работа шла на холостом ходу, большинство готовившихся бумаг в лучшем случае доходило до министра, который не давал им хода в ЦК КПСС. Дело пошло на лад только после назначения нашим начальником опытного и энергичного дипломата, зам. министра и кандидата в члены ЦК партии B.C. Семенова, который ранее являлся верховным комиссаром СССР в Германии и пользовался расположением Сталина.

Ранее шефа я не знал и, подобно всем, несколько побаивался. Впрочем, довольно быстро у нас сложились деловые и подлинно товарищеские отношения. Он прекрасно понимал необходимость тесной связи дипломатии и науки и создал для этого в Управлении соответствующую группу с моим участием. Кое-чего мы в этом отношении добились. В плане продолжения научной работы я защитил в Московском государственном педагогическом институте докторскую диссертацию «Великий Октябрь и крах его противников», вскоре опубликованную отдельной книгой в издательстве «Мысль». Но хотелось поработать и за рубежом по линии на сей раз международных организаций. В итоге я получил постоянный контракт в Международной организации труда (МОТ) на пост директора Департамента изданий и документации в Женеве, куда выехал с супругой в 1972 г. Семенова направили туда же главой нашей делегации на советско-американских переговорах об ограничении стратегических вооружений. Начальником УПВМ сделали главного фаворита Громыко, выпускника МГИМО, А.Г. Ковалева. То был весьма своеобразный дипломат с .шматками вельможи, скрываемыми личиной несколько застенчивого и боязливого человека. Великий перестраховщик при подготовке ответственных документов, он проявлял недюжинные способности в карьерном продвижении собственного отпрыска и при расстановке на ключевые посты в Министерстве лично преданных ему чиновников. К наукам относился пренебрежительно, выпустив единственную книжку «Азбука дипломатии», многократно переиздаваемую, да тоненький сборник лирических стихов. Наши острословы шутили, что в области стратегического мышления он не дорос до постижения не только высшей математики, но и до алгебры.

Находясь в Женеве до 1975 г. во главе крупного издательского комплекса, занимавшегося публикацией документации органи-за!цш, значительного количества социально-экономической литературы и специальной периодики, я лишь урывками мог продолжать научные изыскания. Тем не менее при краткосрочных командировках в Париж сумел ознакомиться с материалами архивов — Национального и МИД Франции, позднее получить ксерокопии бумаг из хранилищ Лондона и Лиги Наций в Женеве периода 1917—1922 г. Во время летних отпусков встречался с академиком И.И. Минцем для обмена мнениями по разнообразным проблемам, в том числе и вопросам масонства России, придя к выводу о необходимости их глубокой разработки для выявления участия в революционных событиях.

Только много позже стало известно о регулярном общении Андропова и Яковлева, который признает частое хождение на Лубянку ради ведения «ученых бесед», весьма оживившихся после выступлений Солженицына и публикации им книги «Август четырнадцатого». По словам нашего американиста, «истерия недоучек» его просто забавляла. «Малая осведомленность автора в избранной теме изумляла. Но и марксисты-ленинцы, законодатели нашей идеологии, отупевшие от беззаботной номенклатурной жизни и безнаказанности, были совершенно непригодны сказать что-либо вразумительное по поводу острополемического сочинения. Подивившись смехотворности складывавшейся ситуации, мы с Бобковым решили подкинуть полузнайкам материал для размышлений»¹.