Русские масоны. От Романовых до Березовского

Как все-таки происходили отбор кандидатов для посвящения н сама церемония? Для этого коснемся жизненного пути талантливого шахматиста, чемпиона мира 1927 г. А.А. Алехина. Уже в юности у него наметилась склонность к совершению малообду-маниых поступков. Сперва он окончил юридический факультет Московского университета, затем еще и Училище правоведения, но адвокатской практикой совсем не занимался, всецело отдавшись шахматам и став мастером древней игры. Во время Первой мировой войны получил освобождение по болезни и поехал добровольцем на ф1юнт начальником летучего санитарного отряда, был контужен и попал в госпиталь. В начале Гражданской войны оказался в Одессе, был там арестован Одесской ГубЧК, откуда его освободили по указанию Троцкого, вернулся в Москву и поступил в кииошколу, быстро уволился, отбыл в Харьков, перенес тиф. Мобилизованный в качестве юриста, он несколько месяцев проработал следователем Главного управления милиции. В 1920 г. получил звание чемпиона РСФСР по шахматам и вступил кандидатом в члены РКП (б). Вскоре судьба забросила его в Коминтерн на должность переводчика.

Автор этих строк обнаружил в бывшем партархиве тоненькое «личное дело сотрудника ИККИ тов Алехина А. А.», 28 лет, поступившего на службу по рекомендации «Руссо». Очевидно, имеется в виду В.П. Руссо, начальник Всевобуча и пом. командующего Московского военного округа, в прошлом поручик. Далее сообщалось, что он по специальности юрист, женат, родители умерли. В собственноручной анкете шахматиста от 14 марта 1921 г. датой его поступления в Коминтерн указан июнь 1920 г. Судебным преследованиям он не подвергался, уволился оттуда 15 марта 1921 г. и стал переводчиком системы Наркомата промышлен-пости²⁹⁹. При содействии второй супруги, швейцарской журналистки, поменял родину на Берлин, развелся и оказался парижанином, получив статус французского гражданина, женился в третий раз на русской.

Столь богатый послужной список и, главное, титул чемпиона мира по шахматам вплотную приблизили его к масонству, куда он попал не без содействия друга, также заядлого шахматиста, адвоката О.С. Бернштейна. Их посвящение состоялось в один день, 22 мая 1928 г., на очередном собрании ложи «Астрея» но предложению досточтимого мастера Вяземского, юриста Тесленко, философа и переводчика К.В. Гвоздановича после опроса, проведенного мелким финансистом Г.Н. Левинсоном с тем же Тесленко. Последний в отчете о беседе сообщил: «Ко времени революции политические убеждения отличались неясностью для него самого и не были оформлены. Когда большевики захватили власть, он думал, что начнется что-то новое, хотя определенного представления не имел. До 1921 г. служил у большевиков. Убедился в глубокой разнице между коммунистическими теориями и приложением их в жизни. Решил покинуть Россию. Что касается его взглядов в настоящее время, то он не верит в возможность монархии, является сторонником демократического строя, но готов примириться с конституционной монархией, которая осуществит демократические принципы. К партиям не принадлежит». Вяземский сообщил об «исканиях неофитом духовных интересов», поскольку тот «тяготится духовным одиночеством»³⁰⁰.

Записанные со слов Алехина трафаретные угверждения вряд ли являлись откровенным признанием своего кредо. Ведь вся его жизнь свидетельствует об отсутствии как ясных политических взглядов, так и духовных устремлений. Будучи в душе космополитом, забывшим о национальной принадлежности, он считал кумирами шахматы, деныи, вино и женщин. Поэтому с одинако вым рвением поочередно служил Советам, Третьей французской республике, потом немецким фашистам. Время от времени он публично выступал с нападками на внутреннюю и внешнюю политику СССР, за что наша шахматная общественность, да и родственники, порвали с ним всякие отношения. Однако подобные обстоятельства нисколько его не смутили, и говорить о какой-то духовной драме великого шахматиста, подобно утверждениям его биографов, думается, неправомерно. Подобный вывод подтверждает и легкомысленное отношение к масонству. Собрания ложи он посещал нерегулярно, степень мастера получил лишь через три года и даже заимел какой-то высокий градус, открывший доступ в ложу совершенствования «Друзья Любомудрия», откуда был радиироваи. Той же дисциплинарной мере шахматист подвергся и в «Астрее» (декабрь 1938 г.) либо за неуплату сборов, либо за небрежение обязанностями. В общем, ни масонство, ни он сам не извлекли ничего полезного из взаимного общения.