Русские масоны. От Романовых до Березовского

Драматургу, видимо, не оставалось другого выхода, как воспеть в очередной пьесе появление у власти первого члена династии Романовых Михаила, что не вызвало интереса публики. В начале мировой войны автор отправился па фронт, где пробыл почти до ее завершения. Затем переехал в Москву, заразился там тифом от одного из своих пациентов и скончался в 1919 г. Печальное событие было отмечено лишь скупыми репортерскими строками в силу, конечно, и тяжкой Гражданской воины. Так, анонимный хроникер специального петроградского листка отмечал, что из четырех пьес драматурга «особенным успехом» пользовались «Вольные каменщики», явившиеся «первой попыткой вывести на сцену запретное в ту пору масонство»¹⁸¹. Насколько нам известно, эта попытка оказалась, к сожалению, последней, столь сложный феномен оказался неподъемным для последующих и нынешних маете ров драматургии.

Сейчас трудно сказать, что все-таки переполнило чашу терпения царских властей. То ли влияние придворных групп, то ли нажим правых партий, а возможно, их совокупные усилия. Но 12 марта 1912 г. директор Департамента полиции C.1I. Белецкий в докладной записке очередному министру внутренних дел Н.М. Маклакову, родному брату масона, сообщил о решении уже покойного в то время Столыпина после переговоров с великим князем Николаем Михайловичем о распространении масонства в России дать этому «возможно яркое освещение, ибо им вообще и пропагандой его в России, в частности, изволил лично интересоваться его императорское величество, не раз делясь с ним тревожными опасениями». Оповещенный о том бывший товарищ министра внутренних дел П.Г. Курлов поручил коллежскому асессору Б.К. Алексееву ознакомиться с вопросом для «уяснения способов воздействия и борьбы с масонством», ибо имевшиеся у жандармов материалы носили «чисто случайный, обрывочный характер и положительных данных не давали». А посему решили взять за исходный пункт Францию, в столицу которой и командировался Алексеев¹.

Как ни покажется странным, но деликатное поручение дали малокомпетентному чиновнику, получившему разрешение прямого доклада Курлову. Между тем при русском посольстве там находилась секретная полицейская агентура во главе с А.А. Красильниковым, располагавшим целым штатом секретных агентов и имевшим обширные связи с разными кругами. Однако ему, видимо, не слишком доверяли в этом деле, предпочтя вести сношения с верным и покладистым человеком. Пока же Курлов отправил Красильникову такую шифровку: «Благоволите оказывать полное содействие командированному за границу для изучения масонского вопроса Алексееву. В случае надобности снабжать его деньгами. Одновременно с сим переводится на ваше имя для выдачи ему тысяча рублей».

Перед нами толстенное архивное дело, большую часть его занимают подклеенные на отдельных листах вырезки из черносотенных газет со статьями о масонстве, меньшая касается непосредственно вояжа Алексеева в октябре-ноябре 1910 г. Его четыре доклада из Парижа полностью опубликовал Щеголев в апрельском номере журнала «Былое» за 1917 г., коснулся он, однако, не всех документов. В 1930 г. материал появился в небольшом сборнике произведений историка, на который и будем ссылаться¹⁸².

По пути Алексеев заехал в Берлин, где среди знакомых по занятиям в местном университете обнаружил одного «компилятора», выполнявшего заказы ио написанию ученых трактатов, брошюр и прочих опусов. Ему Алексеев поручил собрать сведения для комплексного труда о «Всемирном израильском союзе», вероятно, ради выполнения какого-то иного задания, и отбыл в Брюссель. Там он виделся с иезуитом Пирлингом согласно поручению великого князя Александра Михайловича. Аббат, ранее являвшийся православным священником, радушно встретил путника, рекомендовал обратиться в Париже за помощью к руководителю ан-тимасонской ассоциации, известному Турмантену, снабдил нового знакомого рекомендательным письмом к нему с просьбой оказать содействие¹⁸³.