Русские мотивы ХХ века

Глава 2. Про свою учёбу. 1921-1925 год

Михаил

Помню, как я поступал учиться! Приехал на экзамен босой! Ну не было ботинок! Но меня приняли! Когда же это было? Да, да, помню в 1921-ом году!

И вот я на уроке. И уже окунулся по горло в общественною работу. Одно собрание и два заседания! И так будет нередко. Тем более, что на днях буду членом РЛКСМ. Получил от ребят наилучшую рекомендацию.

Ломаю путь жизни круто. Ошибаюсь, нет – не знаю. Думаю, и колеблюсь, но назад поздно. В работе отдыхаю от утомительного ничегонеделания в деревне. Сильно отстал по учебной части и покачиваю лишь головой – мало времени, чтоб догнать. Но ничего – опять появляется энергия, открываются горизонты. Передо мной громадный производственный план, рассчитанный на несколько лет. Развитие речи, силы и уверенности в себе и рояль. Я должен заниматься самовоспитанием! О, борьба, борьба! Мой производственный план!

А учился я всегда хорошо. Помнишь написали обо мне в Рязанском техникуме: «Способный к физико-математическим наукам, интересующийся общественной жизнью, сын народного учителя. Живут на жаловании 32 рубля в месяц. Бедные! Мать умерла от туберкулеза и малокровия.»

Сын учителя! Интеллигенция! Не хотели принимать в вуз! Пришлось доказать, что семья то бедная!

Ну, наконец! Ленинградский институт путей сообщения. И я студент! Шёл 1925 год.

Глава 3. Любовь. Переживания. Встреча с отцом

Михаил

А потом была Люся! Она любит меня! Конечно, по-французски, как мама, она не может, но ведь и я не могу. Но Люся любит меня! А я люблю её? Да, да.

Письмо Михаила Люсе

Что же я такое делаю? Ты беспокоишься, недоумеваешь. О, какое зло поднимается у тебя, какая обида ляжет. Я уехал и не пишу. Просто так. Не знаю, почему. Как могу быть так необъективен? Папа столько раз говорил мне, обжигался об эту мою черту. Но я чувствовал себя последнее время нехорошо. Вел себя плохо и, в результате, мучился, мучился. Прости меня. Написал тебе давно и дал читать папе. Я не боялся. Лёг, но не мог уснуть. Через долгое время взглянул – он писал. Кому, что не знаю. Но, кажется тебе. Значит, получишь. Верь ему. Папа чувствовать и говорить может искренно. Меня он уважает и доверяет мне. Ты верь ему.

После этого дня папа относился ко мне как-то особенно тихо, задумываясь, иногда целуя в голову. Когда шли на станцию, сказал ему про моё отношение к тебе уже просто и открыто. Он не говорил ничего. А ты всё молчишь. Всегдашнее твоё молчание увеличивает расстояние между нами. Я не люблю так.

Письмо Михаила отцу

Папа, милый папа! Скажи, как быть мне!?

Письмо Михаилу от отца

– Ах, милый мальчик! Сколько времени прошло… Так быстро вырос? И уже не один! Я всегда буду с тобой, мой сын, кого бы ты ни выбрал себе в спутницы жизни.

Но какое-то молчание, какая-то несуразность получилась в наших отношениях. Почему так? Не беда! Мы всё вытерпим, переживём. И я всегда буду любить тебя, мой мальчик. Но молчание вводит меня в заблуждение. Что-то сложилось не так? Удивительно стало трудно говорить, писать. Не знаю, с чего начать. Слишком много нужно сказать тебе. Отдохнёшь здесь. Я обещаю твёрдость и ясность.

Михаил

И я поехал в Гагарино к папе! Мне хорошо у него! И как я ехал! Лёг, уснул и спал всю дорогу! Пересадка на Троекурово. Чуть не прозевал станцию. Выскочил на ходу!

Потом, при чудной погоде – долгая дорога в далёкое Гагарино. Тут совсем неплохо – пригорки, лесочки. Главное – рядом поле.