Читаем Русские мыслители полностью

1Les Soirees de Saint-Petersbourg (1821), беседа седьмая: ОС V 33-4; SPD 222-3. «Люди помногу разглагольствуют касаемо сражений, понятия не имея об истинной природе боя. В частности, они склонны считать, буд­то бой протекает в одном месте, когда на деле он разворачивается в преде­лах обширной местности, протяжением две или три лиги. И вполне серь­езно спрашивают: «Да как же вы не знаете о ходе битвы, если сами в ней участвовали?» А ведь зачастую следовало бы говорить прямо противопо­

<...> истинный же победитель, подобно истинному побежденному, — тот, кто полагает себя таковым».

2ОС V 10; SPD 210. «Растолкуйте, отчего наипочетнейшим на свете, сооб­разно суждению всего человечества поголовно, считается право проливать невинную кровь и при этом числить себя невинным?»

хАи fond (фр.) — здесь: в сущности. — Примечание переводчика.

беспорядочного иррационализма, пуританства, приверженности пара­доксам — и общего руссоизма. Но эти свойства присущи радикальной французской мысли вообще, и помимо заглавия в толстовском романе «Война и мир» затруднительно сыскать что-либо действительно идущее от Прудона. Степень общего прудоновского влияния на русскую интел­лигенцию того периода была, разумеется, весьма велика; столь же легко — даже еще легче — было бы выстроить цепочку доводов, позволяющих глядеть не только на Толстого, но и на Достоевского — или на Максима Горького — как на proudhonisant [прудониста]; но сие стало бы праздным упражнением в критической изобретательности: сходства слишком слабы и слишком общего свойства; различия же куда глубже, многочисленнее и определеннее.

1Uami du bourreau (фр.) — друг истязателей. — Примечание переводчка.

Письмо от 8 октября 1834 года к графине Зенффт фон Пильзах. См.: Felicity de Lamennais, Correspondance g4n4rale> ed. Louis le Guillou (Paris, 1971-81), lettre 2338, VI307.

Но и Толстой говорит: миллионы людей истребляли друг друга, зная: это «физически и нравственно дурно», — а все же истребляли, ибо «так неизбежно было нужно, что, исполняя это, люди исполняли <.> стихий­ный, зоологический закон». («Несколько слов по поводу книги "Война

и мир"». (1868) Т XVI, стр. 15). Это уж чистейшей воды Жозеф де Местр, отсюда очень далеко до Руссо либо Стендаля.

1 Расе (ит.) —букв.: мир. Здесь: не взыщите; простите меня. —Примечание переводчика.

1 Penseur {фр.) — мыслитель. — Примечание переводчика.

1Graeculus esuriens (.патин.) — [паршивый] голодный грек; «греческий го­лодранец». — Примечание переводчика.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука
Другая история войн. От палок до бомбард
Другая история войн. От палок до бомбард

Развитие любой общественной сферы, в том числе военной, подчиняется определенным эволюционным законам. Однако серьезный анализ состава, тактики и стратегии войск показывает столь многочисленные параллели между античностью и средневековьем, что становится ясно: это одна эпоха, она «разнесена» на две эпохи с тысячелетним провалом только стараниями хронологов XVI века… Эпохи совмещаются!В книге, написанной в занимательной форме, с большим количеством литературных и живописных иллюстраций, показано, как возникают хронологические ошибки, и как на самом деле выглядит история войн, гремевших в Евразии в прошлом.Для широкого круга образованных читателей.

Александр М. Жабинский , Александр Михайлович Жабинский , Дмитрий Витальевич Калюжный , Дмитрий В. Калюжный

Культурология / История / Образование и наука