Русские на Ривьере

Спрашиваю у старушки продавщицы: «Что это?» – «Мед». – «Ну, какой же это мед? Это, наверное, рассол». – «Нет, милок, это северный мед, особый. Сто рублей стоит!» То есть она за него просила вдвое дороже, чем за другие сорта. Я, конечно, купил. Знаешь, такого тонкого вкуса и изысканного аромата, такой сладости я не пробовал никогда. И съев первую ложку, я, помню, сразу подумал: этот мед отличается от остальных медов так же, как секс с любимой женщиной от секса со всеми другими, пусть даже самыми немыслимыми красавицами. С ними, конечно, тоже вкусно, да сладость не та.

Часть четвертая Русские на Ривьере

– Если уж мы сюда добрались, то должны получить свою порцию счастья, – сказал Стефанович и завел машину. – Мы едем в «Кафе де Туран».

«Счастье» оказалось, прямо скажем, непритязательным. Какие-то убогие столы с пластиковыми крышками вместо скатертей. Грубые скамейки. Стены, выкрашенные ядовитой серо-зеленой краской. На одной из них выцветшая картина в духе грузинских примитивистов. Только вместо усатых грузин в черкесках на этой красовался лихой французский моряк с пивной кружкой и пеной, льющейся из этой кружки через край. Полог из прозрачных пластиковых ремней, которым были занавешены наружные двери, раскачивался под порывами ветра, этот ветер знобил мою и без того ревматическую спину. Таверна – поскольку слово «кафе» тут было так же кстати, как корове бантик, – не отапливалась. Гарсон в мокром фартуке тряпкой смахнул лужу пива с нашего столика и открыл блокнотик.

– Мсье?…

Саша заказал две дюжины королевских устриц, какое-то «бюлё» и графин местного вина. Просмотрев меню и не найдя в нем никакого мяса, я спросил:

– А что поесть? Может, мне хоть рыбу пожарят?

– Давай начнем с бюлё и устриц. К тому же здесь ничего не жарят.

Я с тоской отложил меню. Конечно, я люблю устриц, но не до такой степени, чтобы они заменили тарелку мясной солянки или бараний шашлык. Гарсон исчез. Саша сказал: