Русские на Ривьере

Внимание, мой друг! То, что я сейчас скажу, «архи-важно»! Я дам тебе ключ к пониманию французского национального характера, открыто изложенный в самом французском из всех французских романов!

Суть романа состоит в том, что любовь, частная жизнь, наслаждения и страсть к приключениям гораздо выше, прошу это заметить, чем государственные интересы, патриотизм и масса других вещей, на которые нас натаскивали в школе, которыми нам фаршировали мозги и забивали голову. В России испокон века считается, что долг перед Родиной и служба Государю – дороже живота, то есть жизни. На войне нужно с радостью умирать за царя-батюшку, за товарища Сталина и за родную КПСС. Родина-мать зовет, и она же посылает куда хочет. И куда бы она тебя ни послала, ты должен идти и умереть – в Афганистане, в Анголе, на целине и на урановом руднике. Умереть за Родину-мать и царя-батюшку – священный долг каждого русского человека.

А роман «Три мушкетера» о том, что любовь к жизни во всех ее проявлениях – это и есть главное содержание жизни человека. И если выбирать между любовью и государственными интересами, то нужно выбирать любовь. И там не напрасно, помимо Д'Артаньяна, выведены его приятели-мушкетеры Атос, Портос и Арамис – обжоры, бабники и пьяницы. Три мушкетера – это три богатыря французской философии, это веселые сибариты и гедонисты, которые свою любовь к жизни поставили выше преданности своему королю. И роман Дюма – гимн этой философии. Живи в свое удовольствие, наслаждайся женщинами, вином и приключениями, потому что это и есть цель и смысл твоей жизни. Вот о чем этот роман, вот чем он пленяет всех читателей мира и даже такую враждебную этой философии страну, как Россия. И вот за что французы, которые, как ты понимаешь, тоже не лишены патриотизма и даже шовинизма, тем не менее считают мсье Дюма своим великим писателем. Итак, дорогой Эдик, в твоих руках ключ к пониманию характера этого замечательного, жизнелюбивого и прекрасного народа, в гости к которому мы с тобой катим сейчас по дороге А-7. Скоро мы пересечем границу, и я с чистой совестью смогу сказать тебе: «Добро пожаловать, мистер Тополь, во Францию – страну мушкетеров, любовников, чревоугодников и гедонистов!»

* * *

– Thank you, мсье Стефанович, – сказал я, – то есть мерси боку!

– Между прочим, – ответил он, – прошу заметить, что теперь между Италией и Францией нет никаких пограничных кордонов, паспортного контроля, таможен и шлагбаумов. Европа объединилась, завела свою валюту «евро», которая могла потеснить доллар, и поэтому вы, америкашки, втянули Европу в бомбардировки Югославии. Вам не нужна сильная объединенная Европа, вы хотите расколоть нас, ослабить.

– Саша, только что ты звучал, как француз, а теперь – как русский…

– Я говорю, как европеец. Я считаю, что Америка не имеет права лезть в европейские дела. Между прочим, впереди развилка: прямо – Генуя, налево – Венеция. Хочешь, махнем в Венецию?

– Да ну ее на!… Мы опаздываем.

– Нет, ты только подумай! Когда мы с тобой учились во ВГИКе и жили в общаге на Яузе – если бы тогда кто-то сказал, что мы будем ехать на «БМВ» из Милана в Ниццу и на мое предложение заехать в Венецию ты скажешь «Да ну ее на!…» – ты смог бы в это поверить?

– Запросто. Когда мне было девять лет и я шел из школы домой, ко мне подошла цыганка, взяла мою руку и сказала: «Ты будешь жить за океаном и будешь дважды женат… Дай десять копеек, я тебе еще много скажу». Но у меня не было десяти копеек, и остального я не узнал. А что буду жить в Америке, это, оказывается, у меня на руке написано.

– Тебя не пробьешь. Вокруг Италия, весна, Альпы, Венеция, а у тебя ноль эмоций.