Русские на снегу: судьба человека на фоне исторической метели

В тот день командный пункт штаба армии мы не отыскали. Зато Иван Павлович Залесский, ходивший наводить о нем справки в другом направлении, принес точную наводку. На следующее утро я с командиром отправился в штаб восьмой воздушной армии. Не без труда мы обнаружили среди кустов на обрыве вход в отрытые подземные тоннели. Маскировка обеспечивалась с квалификацией летчиков, которым самим частенько приходится отыскивать и бомбить командные пункты. Жерло входа удачно прикрывали кусты, возле него не было абсолютно никакой свежевыкопанной земли, по которой обычно с воздуха легко обнаруживаешь укрытие пехоты. Вообще, летчик вполне может поучить пехотинцев искусству маскировки, жаль только, во время войны не устраивались такие обмены опытом. В штабе армии обрадовались, неизвестно куда, сгинувшему авиационному полку. Офицеры штаба сообщили нам, что Хрюкин на другой стороне Волги, на передовом командном пункте армии, где вместе с сухопутными командирами, в дыму пожарищ, корректирует действия нашей авиации — возможно, вернется к вечеру. Сидя в Сталинграде, командующий с помощью радио и телефонной связи дирижировал действиями своей авиации на поле боя. Должен сказать, что именно такое сотрудничество обеспечивает наилучший боевой эффект. Ведь когда с тобой разговаривает с земли летчик, с полуслова понимаешь, что он имеет в виду. А у пехотинца совсем другая терминология, авиатору плохо знакомая. Чем дольше шла война, тем больше вырабатывалось фронтового сленга и фольклора в разных родах войск, тем больше крепли традиции и местный патриотизм, но в то же время, крепло сотрудничество родов войск, что шло на пользу управлению войсками на поле боя. Порой мы понимали друг друга уже без слов. Например, пехота, когда видела, что наша штурмовка проходит успешно, нередко, без всякого приказа свыше, поднималась для атаки позиций противника.

Должен отметить, что подобное поведение командующего армией сразу подняло в наших глазах его авторитет — ежедневно торчать в пожарищах Сталинграда, засыпаемых немецкими бомбами, минами и снарядами, чуть ли ни ежедневно дважды переправляясь через Волгу, всякий раз становясь объектом интереса немецких летчиков и артиллеристов, уже неплохо отработавших пристрелочные «вилки» и достаточно точно попадавших по нашим паромам, баржам и теплоходам — смелый парень. Впрочем, и мне под Сталинградом пришлось несколько раз быть представителем авиации при сухопутных штабах, и должен сказать, что, когда видишь театр военных действий с уровня пехотинца, залегшего в окопе, становится ясным многое, чего с высоты не рассмотришь.