Русские не сдаются!

36-й и 37-й стрелковые корпуса без изменений.

Штаб 6-й армии – Тарнополь.

3. 26-я армия отходит с фронта Загуже (карта 100 000, 15 км южнее Львов), Бродки, Миколаюв, Юзефув (карта 100 000).

Штаб 26-й армии – лес у ст. Брзежаны.

4. 12-я армия продолжает отход на промежуточный рубеж Мужылув, Тысменица, Надворна.

5. Резервы фронта:

8-й и 4-й механизированные корпуса – данных о положении нет.

15-й механизированный корпус с 8.00 30.6.41 г. сосредоточен в районе Бялы Камень.

49-й стрелковый корпус с утра 1.7.41 г. выступает из района Волочиск для занятия Изяславского и Староконстантиновского укрепленных районов.

6. Погода пасмурная, дожди, грунтовые дороги размыты.

ШТАБ ЮГО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА

ПРОСКУРОВ

1.7.41 8.00

Подписано: Пуркаев[38]

Глава 8

Удивительно, но проснулся я довольно бодрым. Невзирая на события вчерашнего дня, гибель друзей и хреновое состояние здоровья после двух контузий. В отсеке было пусто – Жиленков и неизвестный гражданский уже куда-то умотали, Мишка тоже отсутствовал, только рядом с койкой стояла его трофейная винтовка.

Я зевнул, потянулся всем телом, прислушиваясь к поведению организма. Хм, вроде бы нигде ничего не болит, только общая слабость все еще присутствует. Как там в песне Семена Слепакова? Но в понедельник я опять огурцом!

Поднявшись с кровати, я обнаружил на соседней койке аккуратную стопку своей формы – чистые, отглаженные, аккуратно заштопанные гимнастерка и бриджи даже пахли чем-то приятным. Мне показалось, что фиалками. Мало того – к форме были приложены две пары чистых портянок. Одевшись и обувшись, я с удовольствием прислушался к зову проснувшегося желудка. А это очень хороший симптом – вчера утром, после всех контузий, есть мне совершенно не хотелось.

Война войной, а обед по распорядку! Впрочем, сейчас время завтрака. Хотя… фиг его знает, сколько я проспал – часов у меня не было, а из подвала солнца не видно. Ладно, будем решать задачки по мере их поступления. Для начала – умываться!

Я вышел в коридор. Он по-прежнему был пустынен, только из-за двери «женского» отсека доносились громкие веселые голоса и смех. В туалете типа «сортир» сидел на «очке» давешний солдатик, принесший нам ночью пожрать. Грустно мне улыбнувшись в ответ на приветствие, красноармеец продолжил свою важную деятельность. Судя по звукам, несло бойца со страшной силой. Звуки сопровождались соответствующим запахом, поэтому задерживаться в сортире я не стал. Быстро оправившись и умывшись, вернулся в «спальню» и призадумался: куда дальше направить свои стопы? Где носит Мишку, бросившего свое оружие?

Виновник «преступления» объявился буквально через минуту.

– О, ты уже проснулся? – не поздоровавшись, с порога заорал Барский. – Я хотел тебя растолкать, но Марина запретила. Сказала: пусть выспится как следует, пока тихо.

– Во-первых, доброе утро, Михаил. А во-вторых, где ты был?

– А… Да! Доброе утро, Игорь, – слегка смутившись, сказал Барский.

Тут его взгляд упал на винтовку, и лицо Михаила, осознавшего всю глубину своего падения, стало пунцовым.

– Я это…

– Ладно, считай, что сдавал оружие мне на хранение. Так где тебя носило?

– Ходил новости узнавать и насчет… еды.

– Узнал?

– Так точно! – по-уставному вытянулся Барский. – Немцы… те… вчерашние… утром пытались с ходу взять Житомир, но нарвались на нашу оборону. Потеряли два танка. Отошли на запад.

– Сколько их было?

– Не… не знаю. Не спросил, – покаянно вздохнул Мишка.

– Лады, потом уточним. А что с дивизией, в которой служат наши отцы?

– Немцы прорвались у соседей, наших не задели.

– Ну, дай-то… – я хотел сказать «Бог», но вовремя прикусил язык. – Пусть они выживут!

Мишка посмурнел и молча кивнул.

– Ладно, война войной, а обед по распорядку. Так как насчет пожрать?

– Так я столовку нашел! – немедленно воспрянул Михаил. – Пошли, там Маринка уже ждет!

– Веди, Вергилий! – сказал я, закидывая на плечо «АВС» и оглядывая койку – не забыл ли чего.

– Кто? – удивился Барский.

– Классику читать нужно! – наставительно сказал я. – Роман средневекового борца с церковными ортодоксами Данте Алигьери.

– Немец? – зачем-то уточнил Барский.

– Нет, итальянец, – усмехнулся я. – Идем уже, у меня в животе бурчит.