Русские не сдаются!

В паре метров от меня на траве лежало тело в защитной гимнастерке и синих бриджах. На рукавах ярко выделялись большие красные звезды. Грудь лежавшего перетягивали окровавленные бинты, лицо искажено гримасой. Присмотревшись, я опознал в умершем комиссаре Жиленкова. Выходит, не ошибся я… История предательства повторилась, хотя и по-другому. Мало того – хозяйственные гансы не постеснялись снять с покойника добротные хромовые сапоги.

– Стой, гаденыш! – снова ласкает мой слух своим утробным рыком Курт и встряхивает меня за воротник, словно описавшегося щенка. – Ты человеческий язык понимаешь или только свой тарабарский?

Вот, кстати, вопрос: мне продолжать немтырём прикидываться или?.. Ну, если рассуждать логически: а чего я буду облегчать проклятым фашистам выполнение задания? Они хотят узнать, что везли в колонне, – так пусть напрягутся, чтобы меня допросить! Мне же лучше – при дурном русском парне они будут, не стесняясь, свои планы и действия обсуждать, авось я что-нибудь интересное узнаю.

– Нихт фертштеен, – тихонько пробормотал я, но Курт, скотина, услышал.

– Ага, голос прорезался! – злобно прокомментировал рыжий. – Давай, топай помаленьку, а то прибью!

Десантники выстроились в колонну по одному, меня поставили в середину и бодро двинулись куда-то на запад. Предложенный ими темп я смог поддерживать только первые пять минут. Потом ноги сами собой начали заплетаться, голова немилосердно болела, я спотыкался на каждом шагу. Но бывший санитар дурдома оказался неумолимым конвоиром – как только меня заносило в сторону от траектории, рыжий мощным пинком возвращал «беглеца» на маршрут.

Но долго так продолжаться не могло – минут через пятнадцать головокружение стало настолько сильным, что я болтался из стороны в сторону, каждые пять секунд получая корректирующую оплеуху. Наконец перед глазами вспыхнули яркие белые круги, и сознание радостно устремилось в блаженную пустоту, где не было места окрикам и пинкам поганого рыжего мудака…

…Они подходили неторопливо, перешучиваясь и хохоча. А зачем им спешить? От попавшей в засаду санитарной колонны до ближайшей боевой части – почти километр. Да и часть эта сейчас занята отражением атаки с фронта, вряд ли там обратят внимание на несколько взрывов в тылу.

Что же вы так медленно, суки? Пальцы, удерживающие предохранительный рычаг гранаты, свело судорогой. Может быть, я зря так рано выдернул кольцо? Нет, не зря! Эти твари, судя по ухваткам, слишком опытные, чтобы дать мне лишнюю секунду. А шанс у меня будет всего один, и, чтобы он реализовался, надо максимально уменьшить количество телодвижений. Просто разжать пальцы прижатой к груди руки, и тяжелая «эфка» рванет, скосив всё живое в радиусе десяти метров.

А сейчас мне необходимо как можно убедительней прикинуться трупом. Что в принципе не так сложно – нижнюю часть тела я уже давно не чувствую, ледяная волна почти подобралась к сердцу. Ноги перебило еще утром, на передовой, а два осколка в грудь я получил уже здесь, пять минут назад. Глаза залиты кровью из глубокой царапины на лбу, рассеченном при падении из кузова грузовика. Я полагаюсь только на слух, хотя в ушах звенит после контузии.

Метрах в двадцати щёлкнул пистолетный выстрел. И сразу после него раздался смех:

– Gdje si cilj, Tomo? U kugli?[42]

– Ovi puževi nema jaja, Branko! Oni nisu ljudi![43]

– Stop talking! Accelerated![44]

О, а это еще кто тут по-английски раскомандовался? Выговор гнусавый… Американец? Значит, эта диверсионная группа еще более опасна, раз им придали настоящего американского инструктора, к тому же офицера – переводчик, говорящий на английском с жутким акцентом, называет его «господин второй лейтенант, сэр». Невелика птица, второй лейтенант, но в Сербской Крайне и такие «звери» – редкость. Они как-то всё больше дистанционно воевать наровят – разбомбить с большой высоты или крылатой ракетой с крейсера пульнуть. А зачисткой на «земле» усташи занимаются.

Щелкнул еще один контрольный выстрел – уже совсем близко, метрах в десяти. Еще чуть-чуть подожди, Игорь, капельку… Пальцы онемели… Смогу ли я их разжать? Да, мать твою, куда я денусь!

– Hej, Tomo, izgleda – Ruski![45]

– Izvrsno! Sada za zabavu stvari![46]

О, это уже про меня – заметили нашивку добровольческого батальона.

– Don`t shoot![47] – вмешался американец, переводчик сразу продублировал команду.

Томо и Бранко, обиженно сопя, словно дети, у которых отобрали любимую игрушку, подошли ближе и встали где-то за головой. Где этот чертов янки, чего он задерживается, сволочь? Ага, вот наконец-то еще шаги! И гнусавый голос…

– He's alive?[48]

Господи, помилуй мя, грешного! Пора… Разжимаю пальцы… Щелчок выпавшего предохранительного рычага.

– Граната! – вопит кто-то из хорватов.