Русские не сдаются!

А Адик, тварь такая, продолжал крутить вираж, пока меня это не достало так, что я, вывернув руку с зажатым в ней «Парабеллумом», выпустил вслепую весь магазин. Подействовало! «Аист» на мгновение выровнялся, а потом вдруг свалился в штопор. «Ну, вот и всё! – мелькнуло в голове. – Вот теперь, кажись, действительно пиздец пришел!» Однако после первого же витка вращение прекратилось, самолет выровнялся. Я с огромным трудом спихнул тяжелое тело десантника и залез обратно в салон. Целую минуту сидел, ловя ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, а из глаз безостановочно катились слезы, выбитые потоком воздуха.

Наконец, проморгавшись, обнаружил, что спинка пилотского кресла пробита пулями в двух местах, под сиденьем натекла небольшая лужа крови, а самолет летит ровно, но в сторону от курса на аэродром. Злобно пнув труп унтера, как будто это он был виноват в произошедшем, лезу вперед. Что тут у нас?

«Герой-орденоносец» скрючился, удерживаемый привязными ремнями. Одна пуля попала ему в лопатку, а вторая в задницу. Вот вторая рана как раз и давала обильное кровотечение, видимо, бедренная артерия задета. А как мы вообще летим, без управления? И кто самолет из штопора вывел?[63] Ладно, это и потом можно выяснить! А сейчас-то что делать? Вернуться на прежний курс? Так хрен его знает, где находится бывший киевский аэропорт. В принципе, я могу покинуть самолет в любой момент – мы и так с самого начала были над нашей территорией. Надо всего лишь набрать высоту, чтобы увеличить запас по времени. Пожалуй, так и сделаю – наберу километр и буду прыгать. Хватит с меня этих воздушных приключений.

Но сперва надо пилотское место освободить. С трудом протискиваюсь в узкую щель между пилотским сиденьем и бортом и отстегиваю привязные ремни. Тело Мюнге тут же норовит упасть вперед, прямо на ручку управления, – еле успеваю его придержать. Беру летчика за плечи и тащу на себя. Блин, не идет! Где-то что-то застряло! Может, мне его сразу через боковую дверку наружу выкинуть? Но это чревато – при сбросе можно ногами покойника педали прижать, а ручка управления так и вообще у него между колен, и если волочь тело поперек… нехорошо получится… Ну и такая мелочь, как открытие двери на скорости чуть больше ста километров в час и проталкивание туда трупа… Ох и трудная это работа…

Просто откинуть спинку кресла? Мне же с пилота так и так парашют снимать! Он тут всего один и находится под задницей у Адика. А спинка вообще откидывается? Вот же… мать вашу! Похоже, что нет! И как теперь быть? Дык, дубина, отстегнуть ремни подвесной системы! Парашют останется в чашке сиденья, после чего выдернуть тело назад через спинку и добавить к компании мертвого унтера станет довольно простым, хоть и канительным, делом.

Фух! Готово! Можно занимать освободившееся место, благо самолет летит ровнехонько, как по ниточке. Хорошая машинка! Когда Красная армия доберется до Берлина, непременно скажу спасибо тому «сумрачному тевтонскому гению», который его изобрел, – с занесением прикладом в грудную клетку…

Так, теперь необходимо карту у Мюнге забрать – там наверняка отмечены точки, куда он для диверсантов грузы возил. Где она, кстати? Ага, она с левой стороны пилотской кабины в специальном держателе. Сворачиваю ее и сую в голенище сапога. Как там в известном фильме говорилось? Сапог в бою надежней! Теперь можно собирать оружие, свое и трофейное и лезть вперед – больше меня в грузовом отсеке ничего не держит. Длинный сверток выглядывает из-под спины Вюрста. «Колбасу» в сторону! Чем меня мешок с подарками порадует? Отлично, моя «АВС»! Подсумок с запасными магазинами и патронами в пачках. Ого, мой ремень и кобура от «Парабеллума»! И трофейный нож от лейтенанта «бранденбургов». Видимо, гауптман распорядился отправить в комплекте с пленным весь его нехитрый багаж. Опоясываюсь, поудобнее размещаю на ремне ножны и кобуру, «Астру» сую в карман штанов. Мне бы к ней еще запасной магазин… Где он может быть?

Надо покойного летуна перевернуть и обыскать. Ну-ка! Начинаю ворочать окровавленную тушку… Внезапно «покойник» всхрапывает и открывает глаза.

– Жив, сучара? Ну что, Адик, не вышло у тебя?

Мюнге прохрипел что-то неразборчивое. Я снял с него пояс с кобурой, в кармашке которой торчал искомый запасной магазин, и повесил через плечо. Добить? На хрена? Сам подохнет, когда «Аист» с землей поцелуется! Что еще осталось? Конверт у унтера, который ему Карл передал, – там наверняка мои документы и доклад об обстоятельствах пленения. Вот он – за отворотом «Кнохензака». Сую его за пазуху. Вроде всё?

Лезу на пилотское место, стараясь не задеть ручку управления. Первым делом пристегиваю парашют. Затем проверяю, на месте ли кольцо вытяжения. Потом плавно тяну ручку на себя, набирая высоту. Крутится стрелка альтиметра, мелькают в «окошечке» циферки, горизонт постепенно расширяется, справа взблескивает лента реки. Если там Днепр, то я, получается, на северо-восток лечу? А не всё ли равно? До фронта далеко, а выбирать точное место для прыжка мне не надо – я над своей территорией!