Русские не сдаются!

– Жаль! – качнул я головой. – Как только прилетели немецкие истребители, пилот взбрыкнул – начал виражи крутить, сволочь! Меня чуть из самолета не выбросило. Я с перепугу пальнул несколько раз…

Лукашин достал принесенную сержантом бумажку и прочитал вслух:

– В кабине обнаружены два тела… Множественные пулевые ранения… В шее торчит большая щепка… Опять всё совпадает!

– Вы меня постоянно проверяете, что ли? – как бы даже и обиделся я.

– Нет, что ты! – махнул рукой Лукашин. – Извини, просто привычка сопоставлять данные из разных источников.

– Хорошо, а то я уже подумал… ну, в общем, это уже конец истории – я снял с пилота парашют и выпрыгнул. Дальше вы уже знаете.

– Самолет, кстати, почти и не пострадал при падении! – добавил Лукашин. – Он вроде бы даже и не упал, а практически приземлился. Так что внутри всё в целости и сохранности осталось.

– Не растащат?

– Нет, там командир грамотный, из кадровых. Он не допустит, уже и пост выставил…

– Ну, будем надеяться…

Внезапно в прихожей возник шум: кто-то громогласным голосом требовал немедленно провести его к начальнику Особого отдела.

– Миша, что там происходит? – крикнул Лукашин.

Вместе со старшим сержантом в комнату ввалился и обладатель громоподобного голоса – смутно знакомая личность, внушающая уважение своими габаритами: молодой парень, выше двух метров ростом, затянутый в серую коверкотовую гимнастерку с малиновыми петлицами. На голове чудо-богатыря красовалась фуражка с «васильковым» верхом. Даже рослый и широкоплечий Миша как-то потерялся на фоне этого человека-скалы. Ё-моё! Так это же сержант госбезопасности Петя Валуев, напарник Хуршеда Альбикова, участник событий трехдневной давности.

– Здравия желаю, товарищ бригкомиссар! – пророкотал Валуев. – Здорово, пионер!

– Привет, Петя! – откликнулся я, пока Лукашин пытался сообразить, что сие стихийное бедствие означает.

– А вы кто такой? – наконец нашелся особист.

– Сержант госбезопасности Петр Валуев. Прибыл из Республиканского управления ГБ, чтобы забрать этого гаврика! – вытянувшись в струнку (и едва не задев при этом головой потолок), доложил Петя. И, сделав пару шагов (моментально оказавшись возле стола), протянул комиссару удостоверение и несколько бумажек.

– Вы можете подтвердить личность данного человека? – спросил Лукашин, внимательно ознакомившись с сопроводительными документами.

Тут я понял, что, невзирая на проявленную любезность, начальник Особого отдела не доверял мне до конца и наверняка потребовал у руководства прислать кого-нибудь, знающего меня в лицо.

– Так точно! – гаркнул Валуев. От его рыка в окнах мелко задрожали стекла. – Это Игорь Петрович Глейман, двадцать четвертого года рождения.

– Где и при каких обстоятельствах вы познакомились? – не унимался дотошный особист.

– Двадцать шестого июня сего года. Он помог моей группе отбиться от немецких войск! – В голосе Валуева почувствовались нетерпеливые нотки.

– Да, вроде бы всё совпадает… – пробормотал Лукашин. – Ладно, можете его забирать, я с ним закончил.

– А протокол подписать? – пошутил я.

– Игорь, не ерничай! – рассмеялся особист. – Забирай свои стволы, магазины и патроны вон в том ящике в углу.

Я неторопливо опоясался, поправил ножны. Достал из упомянутого ящика магазины к пистолетам и винтовке, зарядил оружие. «Парабеллум» убрал в кобуру, «Астру» сунул в карман, «АВС» перекинул через плечо. Что еще забыл?

– Товарищ бригкомиссар! А мои документы?

– Точно! – Лукашин хлопнул себя по лбу. – Вот они, забирай! И это… желаю удачи, товарищ Глейман!

– Спасибо! – Я крепко пожал протянутую руку комиссара. – И вам удачи!

На улице нас ждала машина – нечто мною до сих пор невиданное: длинный черный лимузин, явно несоветский – на капоте красовался серебряный лебедь с изогнутой шеей. Это еще что за шедевр автомобилестроения? Я даже остановился, чтобы внимательно рассмотреть машину.

– Нравится? – с чувством гордости спросил Петя. – Это «Паккард». Личная машина начальника Республиканского управления госбезопасности! Видишь, как тебя ценят, пионер?!

– Я подозреваю, что в другую машину ты бы, Петя, и не поместился!

– Отож!.. – хмыкнул Валуев. – Не в полуторке же мне трястись! А у этого такой мягкий ход – ни одной колдобины не чувствуешь! Давай садись, ехать пора, стемнеет часа через два!

Я залез на заднее сиденье, мгновенно утонув, как в пуховой перине, в объятиях мягкого кожаного сиденья. Н-да, тут явно не поролон под обивкой, а какой-нибудь конский волос. Валуев уселся рядом с водителем. Первый раз после переноса я не услышал при запуске двигателя визгливых ноток – американский мотор рычал мощно и солидно.

– Слышь, пионер! – Петя повернулся ко мне: – Нам почти час ехать. Если хочешь – подремли. Приспичит по нужде – скажи заранее, не терпи.

– А если немцы опять нападут? Я уже как-то привык – всякий раз, когда куда-то еду, они нападают…

– Если на нас нападут – я тебя разбужу! – улыбнулся Валуев. – Давай, Василич, трогай!