Русские — не славяне

Е. П. Савельев совершенно правильно говорит о том, что население Приазовья и Дона терпело притеснения в ходе принятия татарами ислама. Но татарами ли оно притеснялось? Ведь татары были их единоверцами, что неоднократно подтверждает сам Е. П. Савельев. Этим, например, он объясняет отсутствие сопротивления со стороны приазовских народов этим грозным пришельцам: «Надо полагать, что они подчинились им добровольно». Этим он объясняет и предательство бродников на Калке: «Духовенство их (брод-ников. — Г.К.) жило при дворе Батыя и свободно совершало богослужение в христианском войске. Для христиан, живших в Золотой Орде, в 1261 году была учреждена особая епархия — Сарайская. Епископ этой епархии жил в столице Золотой Орды Сарае и именовался Сарским и Подонским и подчинялся московскому митрополиту. Епархия эта просуществовала до конца XV века»[112].

Ранее уже отмечалось наличие у татар несторианства — религии, очень близкой к верованиям казаков.

Вера в одного бога — момент, который сильно сближает монголов с казаками. И вот мы видим, что во времена Золотой Орды известий о казаках нет. То есть до Орды и после Орды казаки есть, а во время ее их нет. О чем это может говорить вкупе с данными о сходстве верований? Да о том, что они этой самой Ордой и были! А потом, когда Орда ослабла и османы (кстати, тоже «козацького роду») навязали ей ислам (впрочем, «навязали» — сильно сказано), часть несогласных отошла под покровительство царя, придерживающегося той же веры, что и они сами. Это были донские казаки. Другая же часть, запорожцы, отдалась под покровительство Литвы и Польши, с которыми, как и с турками, тоже плохо уживалась, только в этом случае в силу неприятия католичества.

Но иногда их по привычке продолжали называть татарами. Со временем это прекратилось, поскольку этноним «татары» закрепился лишь за потомками омусульманенных казаков — крымских и казанских татар.

Впрочем, название «казаки» распространилось не только на христианскую часть Орды. «Казаками» стали еще одни омусульманенные ордынцы — казахи и киргизы (киргиз-кайсаки). Государство потомков семиреченских ордынцев так сейчас и называется — Казакстан. А «казахами» их назвали по следующим причинам. Слегка изменив название, можно было отсечь эту ветвь казачьего «древа» от его ствола. Посчитали, видно, что эта ветвь негодная и не пристало гордому казацкому племени ходить в родственничках у мусульманских монголоидов. Хотели, как и Савельев, видеть в казаках «арийцев», а казахи мешали этому видению. Вот и отсекли, заменив букву. Не может же один народ быть одновременно и европеоидным и монголоидным, и мусульманским и христианским! Не ведали редакторы, что казаки — это не народ, а просто войско, которое может состоять из различных этнических элементов.

И вот еще что может не понравиться идеализирующим казацкое прошлое. Торков, берендеев и черных клобуков, являющихся предками казаков, называли на Руси «свои поганые», характеризуя их таким образом как «нехристей» местного разлива.

Под «нехристями», впрочем, здесь имеются в виду все-таки христиане, только не греческого, а сходного с арианским (несторианским) толка. Это как раз тот тип христианства (с элементами ислама), приверженность к которому порицал в «московитах» вышеупомянутый Голденков. «Погаными» казаки были еще в XVI веке, о чем находим упоминания у того же Татищева.

В то же время Е. П. Савельев активно придерживался мнения о распространенности среди казаков именно греческого православия. Но это надо отнести, скорее, на счет его субъективных пристрастий. Нельзя согласится и с мнением Н. М. Карамзина, характеризующего казаков, как людей, «усердных к вере греческой». Ведь почти все имеющиеся данные по этому вопросу говорят по крайней мере о нетвердой позиции казаков в отношении данной веры. Я имею в виду господствующее во времена Н. М. Карамзина никонианское православие.

У того же Е. П. Савельева, несмотря на то, что он всеми силами противится этому, можно найти подтверждение своеобразия казацкой веры. Оно четко зафиксировано в цитируемом им воззвании Кондратия Булавина к казакам в 1707 г.: «Всем старшинам и казакам за дом Пресвятыя Богородицы, за истинную христианскую веру и за все великое войско Донское, также сыну за отца, брату за брата и другу за друга стать и умереть за одно! Зло на нас умышляют, жгут и казнят напрасно, вводят в эллинскую веру и от истинной отвращают (выделено мной. — Г.К.). А вы ведаете, как наши деды и отцы на всем Поле жили и как оное тогда крепко держалось; ныне же наши супостаты старое наше Поле все перевели и ни во что вменили и так, чтобы нам его вовсе не потерять, должно защищать единодушно и в том бы все мне дали твердое слово и клятву»[113].

Нетрудно понять, что в качестве «истинной» веры упомянуто здесь старообрядчество, загнанное после реформ Никона в подполье. Насаждение Москвой «эллинской веры», т. е. никонианства, и явилось одной из причин восстания Булавина.