Русские - не славяне?

Любопытно, что при этом от набега сарматов не пострадали ниж-неднепровские скифские городища. Зато вокруг них плотным кольцом появляются сарматские погребения, а сами населённые пункты хорошо укрепляются. Значит, это захват, это уже сарматские города.

В результате в междуречье Днепра и Прута после 49 года возникло сарматское государство. Как говорят нумизматические и эпиграфические источники, возглавил его царь Фарзой. Серьёзное, видимо, государство образовалось, коли даже собственную валюту выпускать начало! И прошу отметить: чеканил Фарзой свои монеты в Ольвии. То есть царство его оказалось в зоне притяжения эллинистических центров Северного Причерноморья, отчего сразу приобрело значение. Похожую историю впоследствии пережили готы со своим государством.

Но к этой теме мы перейдём чуть позже. А пока отметим, что «зарубинцам» нашим деваться было некуда. Их товарное производство должно было оставаться ориентированным на эллиннские города, а значит, любое базирующееся на них степное государство неизбежно обязано было заинтересоваться собственным контролем над поставками.

Бастарны же — точнее, уже местные их потомки, не будем путать с теми, кто поселился возле римского лимсса, — видимо, имели серьёзные возражения по этому поводу. Потому к взаимоприемлемому компромиссу с сарматами не пришли. А посему вынуждены были эмигрировать, повторив путь, что проделало «скифо-пахарское» население после вторжения ещё тех, «старых» бастарнов.

Кстати, тут есть смысл ещё раз припомнить, куда уходила от скифов часть киммерийцев. В одних и тех же природных и военных условиях и реакция — одна и та же.

Так что часть зарубинецкого населения пожелала вернуться на историческую родину. Но не дошла. Там сидели какие-то пшеворцы. И, вероятно, это они вместе с носителями пшеворской культуры образовали постзарубинецкую зубрецкую группу на Волыни.

Часть разбежалась дальше по лесостепи. Этих людей связывают с постзарубинецкой группой Рахны на Южном Буге, а также похожими памятниками под Воронежем и на Хопре.

Некоторые археологи считают, что часть зарубинцев откочевала даже в Самарское Поволжье. Это нам интересно, потому что позже мы увидим аналогичный процесс, приведший к появлению там же именьковской культуры.

Основная же масса зарубинсцкого населения сместилась на север и северо-восток — на Сулу, Сейм, Десну, в брянские леса:

На место отступивших к северу юхновцев в это время приходят из Среднего Поднепровья племена венедов, известные археологам как позднезарубинецкая культура.

Кое-кто, видно, проник и дальше на север:

не без их воздействия происходит в это же время трансформация днепро-двинской культуры в среднетушемлинскую, появляется небольшая примесь чернолощёной керамики и сосуды с насечками по венчику, что характерно для «памятников киевского типа». Местные днепро-двинские традиции, впрочем, тоже сохраняются. [381]

Днепро-двинская культура считается балтской. Но важно не это, а то, что вновь, как и при бастарнском завоевании, мы видим ту же картину: лесостепное население в случае войны бежит в северные чащи. Где у нас по-прежнему —

венеты, бродящие ради грабежа между бастарнами и феннами…

И это, пожалуй, сдинствснное время, когда пшеворские венеды, возможные наследники иллирийских венетов, могли дать окружающим ассоциацию именно с будущими славянами — носителями Rlаі. Убежавшие поначалу от бастарнов, по не имевшие возможности вернуться в родные края из-за того, что те не ушли дальше, а закрепились, дозарубинецкие лесостепные земледельцы могли поступить только так же, как постзарубинецкие: уйти на север — в леса и поймы, где могли или образовать собственную культуру, или слиться с кем-то из местных обитателей. Собственной культуры скифов-пахарей в лесах, насколько я знаю, не отмечено. Слиться же можно было либо с балтами — и превратиться в балтов, придав им, возможно, некий свой отблеск (благодаря которому, возможно, и различаются восточные балты с западными), либо с финнами — и превратиться в финнов.

Либо с венедами.

С соответствующей трансформацией в глазах окружающих.

ИТАК: