Русские — не славяне, или Тайна ордена московитов

Вспомним, королевскую «Золотую буллу» 1222 года. Она подарила военному сословию Венгрии — сервиентам, некоторые «вольности». Но правильно ли будет говорить о венгерских войсках того времени, как о военном сословии? Видимо, не совсем, ибо к тому времени оно еще не сформировалось. Иначе, зачем королю было приглашать крестоносцев для урезонивания куманов? Видимо, собственных сил для этого не хватало.

Но и тевтонцы, как оказалось, — не выход. Слишком уж рьяно они взялись за дело. Да и цель пребывания в Трансильвании виделась им несколько иначе, нежели королю. Под видом борьбы с куманами они стали строить на венгерских землях независимое орденское государство. Кому это могло понравиться?

Вот и стал король, руководствуясь опытом тевтонцев, и в «пику» им, создавать регулярную армию. Сделать это можно было лишь на базе куманов— профессиональных солдат. Именно куманы были основными поставщиками воинов не только на арабский Восток, но и в Европу.

То есть ситуация коренным образом изменилась: если Андрей II стремился использовать тевтонцев против куманов и лишь в конце своего правления стал использовать куманов для борьбы с обнаглевшими рыцарями, то его преемник Бела IV только этим и занимался.

Одним из этапов борьбы с засильем тевтонцев как раз и стала «Золотая Булла», документ, делающий куманов и других сервиентов привилегированным сословием, при условии несения ими постоянной военной службы. Куманы превращались из «вольных» в «служилых» людей. Собственно говоря, это то же, что предпринял Стефан Баторий по отношению к казакам: записал их в реестр и наделил привилегиями. (Еще одно подтверждение правила: чтобы уничтожить оппозицию, надо ее возглавить).

Однако следовало проделать все это раньше. Тогда бы и рыцари не понадобились. Теперь же действия короля вступили в противоречие с намерениями папства и Ордена. И вот мы видим, что на горизонте замаячили «татары».

Впрочем, какие там «татары»! Даже согласно традиционной истории, они сражались в это время с аланами на Кавказе и никакой угрозы для Венгрии не представляли. Конечно же, это рыцари, обнаружив со стороны Андрея II противодействие, решили его попугать. В тот раз король пошел на попятный. Со стороны же все выглядело так, будто он решил помириться и объединиться с тевтонцами перед лицом «татарской угрозы». Даже позволил им своей новой хартией то, чего раньше не позволял: строить каменные замки вместо деревянных. «К тому же, — пишет Анри Богдан, — тевтонские рыцари получали новые привилегии относительно добычи соли и эксплуатации горных выработок в долине Олта и освобождались от таможенной пошлины при пересечении страны сикулов и «земли валахов». Наконец, новая хартия закрепляла за Тевтонским орденом право чеканить монеты»[149].

Но вот наступил 1241 год. «Монголы», будучи изгнанными из Венгрии, исколесили все Дикое Поле, создали Золотую Орду, заложили основы Московии. Однако и о венгерских делах не забыли. Трансильвания должна была стать римской провинцией, а Латинская империя — расшириться за ее счет.

Вот и повод подвернулся подходящий. Хан Котян, (судя по фамилии — молдаванин, а вовсе не казахский беженец), решил передаться венграм. Котян — один из наиболее последовательных врагов тевтонцев: он сражался с ними еще на Калке. В 1239 году он сблизился с венграми, выдав замуж за Иштвана, сына Белы IV, свою дочь. (Видать, не такие уж «холопы и конюхи» были эти половцы, если роднились с королями!) Бела IV принял Котяна к себе на службу.

Усиление Венгрии за счет 40-тысячной команды Котяна Сутоевича не на шутку встревожило тевтонцев, а, значит, и Рим. Это было серьезным препятствием на пути к расширению империи. Не зря же император густо заселял Венгрию своими подопечными сицилийцами (секлерами, секелями) и саксонцами, а папа — венецианскими гвельфами. Вот и появилось грозное письмо Угедэя (так и хочется перевести это имя словом «угадай») к королю с требованием изгнать куманов из Венгрии. То есть не в «мести половцам» дело, а в антиримской политике Белы IV. Борьба гвельфов с гиббелинами тоже ни при чем: усиление Венгрии и, соответственно, ослабление позиций Римской империи на Востоке, было не выгодно как папе, так и императору. Поэтому ни один из них и пальцем не пошевельнул, чтобы помочь венграм. Более того, они активно занимались своими внутриимперскими разборками. В то время, когда монголы рыскали вблизи германских границ, — а их отдельным отрядам после битвы при Лигнице в апреле 1241 г. удалось продвинуться до Мейсена, — Фридрих II преспокойно расправлялся с гвельфскими городами. В это самое время им была взята Равенна, предпринята восьмимесячная осада Фаэнцы. Эти дела были настолько «неотложными», что император даже не счел нужным откликнуться на предложение Белы IV, метавшегося в поисках союзников, взять в лен его государство в обмен на военную помощь.