Русские патриархи 1589–1700 гг

Произнесение несчастным Ионой этой клятвы должно было очистить его от всякого зазора, а митрополиту Павлу — дать возможность не учинять поспешно собор для суда над ним. Довольно было получить от каждого архиерея в отдельности ответ на разосланную уже на следующий день государеву грамоту с вопросом: «Достоит ли теперь Ионе оставаться наместником патриаршего престола и держать начало над архиереями в соборной церкви?»

Совсем убирать Иону, без воли патриарха рукоположившего Питирима, было неудобно. Старцу разрешили даже совершать литургию (только не в соборе и не с архиереями), а после «очищения» обещали, что государь будет принимать его благословение. 27 января, по получении заказных архиерейских ответов, Павел вновь собрал малый собор и сделал следующий логичный шаг. Ионе дозволили благословлять государя (при желании последнего), но от наместничества патриаршего престола отлучили вовсе, а на будущий Большой церковный собор поставили новый вопрос: будет ли Иона начальствовать между архиереями?

Это было принципиально для будущих выборов патриарха, ведь Иона был не только старейшим среди архиереев главой одной из почтеннейших епархий, — он безусловно возвышался над Новгородским митрополитом, от Ростовского рукоположенным! Само собой, Питирим прибыл в Москву на собор 10 февраля 1665 г., лишивший Иону всех преимуществ перед ним. Мало того, решение собора было закреплено государевой грамотой, повелевавшей: «митрополиту Ионе быть на митрополии в Ростове, а на Москве блюстителем соборной церкви быть Павлу митрополиту».

26 марта 1666 г. Питирим сделал еще один тонкий ход, поставив в протопопы кремлевского Благовещенского собора священника Андрея Савина. Значение этого мероприятия раскрывается замечанием в дворцовой записной книге: «и по Божию благословению и царскому изволению Андрей Савин учинен духовником царским». Так позиция Новгородского митрополита была закреплена и во дворце, при «боголюбивом государе» Алексее Михайловиче [253].

Увы, все эти затеи пошли прахом. Большой церковный собор 1666—1667 г. был организован светской властью не только для того, чтобы с помощью административно утвержденного (и по сути ложного) авторитета восточных архиереев осудить и Никона, и староверов. С его помощью царство подавило поползновения священства отстоять хотя бы часть могущества Русской православной церкви, достигнутого при Никоне. Поставление в патриархи по царской воле дряхлого архимандрита Иоасафа ярко подчеркнуло всесилие государя и тщету разом развеявшихся надежд Питирима и Павла.

Новгородский митрополит

Питирим тихо удалился в свою епархию, где вынужден был вести борьбу с реальным влиянием Никона, которого он столь активно помогал низвергнуть. Кто знает, какие мысли одолевали Новгородского митрополита, убедившегося в полной зависимости церковной иерархии от своеволия светской власти, при виде стойкости монахов и священников, хранивших верность низвергнутому, осужденному и заточенному Никону?!

Примером умонастроений паствы служит тянувшееся многие годы дело монахов и священнослужителей Крестного монастыря [254]. Буквально накануне своего осуждения, 25 августа 1666 г., Никон прислал братии грамоту о помиловании священников монастырских вотчин, посмевших было взять ставленные грамоты у митрополита Питирима и за то «смиряемых монастырским смирением». Покаявшихся в своем проступке попов Никон велел отпустить по домам.

В свою очередь, Питирим только 21 марта 1669 г. смог подписать грамоту о разрешении архимандриту Крестного монастыря с братией священнослужения, запрещенного «по их вине, что они нашему указу учинились непослушны» и до сих пор не представляли «к подписи к нам в Великий Новгород» настольной, ставленных и священноиноческих грамот. Построенный Никоном Крестный монастырь признал, наконец, власть Новгородского митрополита, но братия его, ободрившись, немедля поссорилась с соловчанами и между собой: споры эти разрешал 28 февраля 1672 г. митрополит, а в начале 1673 г. — уже патриарх Питирим.

Но до возведения его на степень патриаршества было, казалось, очень далеко. 2 июня 1672 г. Питирим еще пребывал в Новгороде, где получил царскую грамоту о рождении царевича Петра Алексеевича и разослал по этому случаю богомольные грамоты в города и веси своей епархии. Примерно к этому времени относится его духовное завещание, написанное в крайней степени разочарования и весьма сходное (как отмечено М. Г. Поповым) с духовной митрополита Сарского и Подонского Павла [255].

Больной телом и сломленный духом, вострепетал Питирим перед лицом смерти, «ужаснулся неготовности моей, устрашился лености и уныния, вострепетал о бедности души моей грешной… Вострепетал, яко чрез вся дни живота моего не бдел, но спал в лености, и в небрежении о спасении моем жил, как будто никогда не имея умереть… и ничтоже приплодотворих в житницу нескончаемой вечности».