Русские пираты

Лидину приказано было идти в Бомбей, стать там на якорь, попасть в тот же день в порт и затем, выпустив всю нефть с «Коллингвуда», поджечь ее тем способом, которым делал это Никитин. Бомбей обладает лучшим портом на всем западном берегу Ост-Индии. Порт этот всегда переполнен коммерческими судами, стоящими тесно друг подле друга. Там же находятся и самые главные военно-морские сооружения.

После погрома в Сингапуре и Карачи капитан Копыткин полагал невозможным с успехом напасть на этот город. По его предположению, англичане, наверное, сделались опытнее и осторожнее и, конечно, теперь хорошо охраняли днем и ночью вход в Бомбей. Но попытка произвести там пожар с помощью «Коллингвуда» делалась очень соблазнительной и успех чрезвычайно вероятным, хотя результаты пожара нефти казались многим сомнительными. Только один Никитин уверял, что если ему удастся выпустить нефть в гавани и если течением ее не унесет в море, то все стоящие там суда можно заранее считать погибшими, как деревянные, так и железные.

Для ускорения дела «Сынок» подвел на рассвете на буксире свой приз почти на вид самого Бомбея и поворотил в море. Пожар предполагалось сделать во время прилива, что приходилось на около полуночи. Офицеры со своими матросами должны были после поджога выйти на шлюпке в открытое море и по условным огням на «Сынке» и створам маяков найти его.

Тихо, под одними марселями, ведомый лоцманом, «Коллингвуд» вошел на Бомбейский рейд. Бойкий и сметливый саратовский уроженец, когда-то плававший на корвете «Быстром» вокруг света, рулевой Рыбалченко на все приказания лоцмана громко и вполне английским тоном отвечал: «Ес, сэр!» Во-первых, он очень хорошо заучил, что значили «star-board» и «port»[42], а во-вторых, и Лидин при каждой команде лоцмана делал, как бы невольно, очень выразительный и точный знак рукой, куда класть руль. Других слов и разговоров между лоцманом и рулевым быть не могло.

Судно поставили на якорь на месте, указанном начальником порта. Все формальности прошли быстро и гладко.

Лидин был очень рад, когда, наконец, последний из портовых досмотрщиков оставил его судно. Но лишь только все убрались и начало смеркаться, Лидин приказал открыть трюмы и начал выпуск нефти. Главная работа заключалась в выбрасывании сломанных бочек на верхнюю палубу. Благодаря двойной порции коньяку, ничего не понимавшим арабам и усердию своих матросов работа шла успешно и быстро. В десятом часу начался прилив, и «Коллингвуд» поворотился кормой к гавани. Приподняв якорь и продрейфовав кабельтова два, он оказался почти в ней. Брошенная с корабля пустая бочка была унесена приливным течением в ту же гавань.

Тогда Лидин, собрав всех черных в свою каюту, запер их на замок во избежание шума и непредвиденных случайностей и прорубил с обеих сторон борта у самой ватерлинии. «Коллингвуд» стал наполняться водой и медленно погружаться. Нефть, вытесняемая водой, поднялась наверх, выступила на палубу и хлынула в море через прорубленный верхний баргоут. Никитин со шлюпки молча и внимательно наблюдал за струей нефти и убедился наконец, что всю ее несет в гавань на стоящие там суда.

Пробило уже полночь на всех кораблях, а «Коллингвуд» все продолжал медленно уходить в воду. В неподвижном ночном воздухе уже чувствовался запах нефти, что не на шутку беспокоило Лидина, но он не торопился и ждал известий от своего товарища. Наконец в час ночи Никитин вернулся на «Коллингвуд», уже едва державшийся на поверхности воды.

– Пора, – тихо сказал он Лидину, – все готово.

Мигом все арабы были выпущены из-под замка и посажены на судовой барказ. Им сказано было, что судно тонет, и приказано было безостановочно, ради их же собственного спасения, грести против течения на ближайший маяк. Сам же Лидин со своей командой сел в вельбот и последним оставил злополучный «Коллингвуд». Сдавшись по течению в гавань, они опустили ведро и зачерпнули из-за борта воды. Но в ведре оказалось наполовину нефти. Теперь более тысячи тонн ее плавало на поверхности гавани, омывая борта отшвартованных в ней кораблей и пароходов.

– Я начинаю! – прошептал Никитин и, взяв румпель в свои руки, скомандовал в полголоса: – Весла на воду!

Шестерка тихо вышла из гавани. Никитин несколько раз пробовал рукой воду и затем, круто поворотив носом опять в гавань, велел сушить весла.

Он взял в обе руки по несколько кусков калия и бросил их далеко от себя в воду. То же самое и по тому же направлению сделали и оба боковых гребца.

Синеватые струйки огня, как тонкие змейки, забегали и запрыгали по тихой зеркальной поверхности моря по направлению к спящей гавани.

В эту же полночь «Сынок» малым ходом подошел на вид огней Бомбея. Капитан и весь экипаж с напряженным вниманием смотрели вдаль, на ярко освещенный город. Но этот многолюдный широко раскинувшийся и богатый город не занимал их теперь нисколько. Все без исключения думали о своих товарищах и их трудном предприятии. Прошел час. Но в половине второго капитан с мостика заметил какое-то неестественное освещение воды под самым городом.