Русские писатели о цензуре и цензорах. От Радищева до наших дней. 1790–1990

Я вам говорю, государь мой, что книга ваша, без моего засвидетельствования, есть и будет ничто, потому что без оного не может быть напечатана.

Сочинитель

Г. ценсор! Позвольте сказать вам, что «Истина» моя стоила мне величайших трудов; я не щадил для нее моего здоровья, просиживал для нее дни и ночи: словом, книга есть моя собственность. А стеснять собственность, как говорит премудрый Кун, никогда не должно, ибо через сие нарушается справедливость и порядок. Впрочем, вернее засвидетельствование ваше можно назвать незначащим, ибо опыт показывает, что оно нисколько не обеспечивает ни книги, ни сочинителя. Притом, г. ценсор, вы изъясняетесь слишком непозволительно.

Ценсор (гордо)

Я говорю с вами, как ценсор с сочинителем.

Сочинитель (с благородным чувством)

А я говорю с вами, как гражданин с гражданином.

Ценсор

Какая дерзость!

Сочинитель

О, Кун, благодетельный Кун! Если бы ты услышал разговор мой, если бы видел, как исполняют твои законы; если бы ты видел, как наблюдают справедливость. Если бы ты видел, как споспешествуют в твоих божественных намерениях, тогда бы… тогда бы справедливый гнев твой… Но прощайте, г. ценсор, я так заговорился, что потерял уже охоту печатать свою книгу. Знайте, однако ж, что «Истина» моя пребудет неизменно в сердце моем, исполненном любви к человечеству и которое не имеет нужды ни в каких свидетельствах, кроме собственной моей совести.

1805