Русские писатели XVII века

Правый суд, который восхваляет Симеон, должен вершиться по закону, по правилам, судья должен забыть при этом вражду и дружбу, он обязан судить бесстрастно и беспристрастно, невзирая ни на слезы, ни на подкупы, ни на угрозы, ему, может быть, жалко преступника, но правый судья не простит виновного. Что же касается неправых судей, то их ждет страшная казнь: Камбиз, персидский царь, приказал содрать кожу с неправедного судьи Сисамна и обить этой кожей судебное седалище, чтобы преемник Сисамна (а это был его сын Отан) помнил бы о его судьбе и приучался бы судить по правде.

Образцом беспристрастного судьи для Полоцкого (в стихотворении «Истинна») был локренский царь Салевкий. Он издал закон, по которому за нарушение супружеской верности полагалось ослепление. И надо же было так случиться, что первым совершил это преступление его единственный сын! Узнав об этом, отец собирает совет и осуждает сына на «обезочение». Все граждане умоляют царя помиловать наследника, но «хранитель истины» царь не может поступиться своей совестью и лишь соглашается на такой компромисс: одно око должно быть вынуто у сына, другое — у отца. И совершился ужасный суд во имя закона и истины: царь пожертвовал оком своего сына и своим собственным «в образ правды».

Рисуя образ идеального царя, Симеон не мог не коснуться вопроса о соотношении светской и духовной власти — вопроса крайне острого для второй половины XVII века в России. Во всевозможных своих стихотворных «прикладах» он нередко говорит не только о глубокой религиозности идеальных монархов, но и о их подчеркнуто уважительном отношении к служителям церкви. Так, Константин Великий считал, что, даже если бы епископ и совершил дурной поступок, он покрыл бы его ризою от чужих взоров, а когда Константину подавали жалобы на епископов, то он бросал эти хартии в огонь, так как не хотел быть судьей тех, кто благословлял его. Однажды царь Валентиниан не захотел встать с трона при виде вошедшего епископа Мартина, и под престолом по воле бога запылал огонь. Это должно быть примером для всех и научить почтению к слугам бога. По воле бога духовник царя может море переплыть на своем плаще, пользуясь наплечным платком как парусом, а жезлом — как кормилом.

Полоцкий был монахом, искренне верующим христианином. Он стоял за союз церкви и государства. В своей конкретной практической деятельности Симеон не встал на сторону патриарха Никона в его конфликте с царской властью. С самого начала общественно-политической карьеры, с момента встречи в Полоцке с царем Алексеем Михайловичем и до последних дней своей жизни Полоцкий оставался верным слугой монарха, сторонником полной и сильной светской власти.

Активная позиция Симеона в борьбе против необоснованных притязаний церкви на первенствующую роль в государственной жизни подкреплялась и его собственной линией поведения — созданием независимой от патриарха «Верхней» типографии.

Итак, идеальный царь должен быть искренне верующим христианином, уважать и почитать служителей церкви, но в государственных делах он должен быть единоличным правителем, самостоятельно решающим сложные проблемы управления государством, а в случае нужды царь обязан позаботиться и о единстве церкви — искоренить раскол, укротить «мятежников», дать церкви нового патриарха, послушного царской власти. В то же время, когда шел церковный собор по делу Никона, Полоцкий в «Орле российском» особо подчеркивает, что бог вручил царю власть править страной, и он должен ею повелевать «самодержавно» — «внешний враги побеждати и внутрныя укрощати».

Для того чтобы нарисовать образ идеального царя, Полоцкий привлекает не только нравоучительные легенды и предания, но и изречения прославившихся своей ученостью деятелей Древней Греции VIJ и VI веков до нашей оры — так называемых «семи мудрецов» (Фалеса из Милета, Биаса из Приены, Питтака из Лесбоса, Солона из Афин, Клеопула из Родоса, Периандра из Коринфа и Хилона).

Все его стихотворение «Гражданство» состоит из афоризмов, характеризующих страну, которой управляет идеальный монарх. Там закона боятся, как царя, а царя страшатся, как закона, там слушают только законы, а не «велесловных риторов», и все страшатся бесчестья, почитают добродетели, осуждают злобу. Глава государства не поддается злу, граждане и не слишком богаты, и не слишком бедны, против обид выступают праведные борцы, благих — ублажают, а злых — казнят, граждане там слушают начальных людей, а те, в свою очередь, почитают закон — именно это укрепляет государство и делает царство чинным и славным!

Образ идеального монарха, нарисованный Полоцким, как бы продолжает давнюю традицию древнерусской публицистики, в частности И. С. Пересветова. Не просто сильный, властный правитель государства, а мудрый царь, подчиняющийся закону и заставляющий своих подданных уважать закон, — вот идеал Полоцкого.