Русские писатели XVII века

Для русского общества эта тема была острой и актуальной. Выходили рукописные статьи, в которых защищалось право на изучение латинского языка. Известны нам и произведения, написанные в защиту греческого направления в образовании. Заглавия их говорят сами за себя: «Довод, яко учение и язык еллино-греческий наипаче нужно-потребный, нежели латинский язык и учение», или: «Учитися ли нам полезнее грамматики, риторики, философии и теологии и стихотворному художеству, и оттуду познавати божественная писания, или, не учася сим хитростям, в простоте богу угождати и от чтения разум святых писаний познавати — и что лучше российским людем учитися греческого языка, а не латинского». Дело, конечно, не в том, какой язык нужно было изучать в первую очередь, а в том, что крылось за этим спором. Сторонники «латинского» образования стремились сблизить Россию с Западной Европой, расширить круг светских наук, преподаваемых в школе, ввести в практику школьного образования философию, риторику, естественные науки. Сторонники греческой образованности, наоборот, пытались отгородиться от влияния Запада и посвятить все школьное время на изучение греческого языка и православного богословия.

Интерес к светскому знанию, к естественным наукам сурово осуждался церковью. Борясь против свободы мысли, против стремления к знаниям, церковь использовала все средства для того, чтобы воспитать у своих прихожан покорность и смирение. В школьных прописях (то есть образцах для письма при обучении грамоте) встречаются, к примеру, такие слова: «Не ищи, человече, мудрости, ищи кротости: аще обрящеши кротость, то и одолевши мудрость; не тот мудр, кто много грамоте умеет, а тот мудр, кто много добра творит».

А вот что говорится в другой прописи: если тебя спросят — знаешь ли ты всю философию, ты ему так отвечай: учился я азбуке, греческих хитростей не изучал, риторских астрономов не читал, с мудрыми философами в беседах не бывал, философию же даже в глаза не видел. «Учусь я книгам благодатного закона, как бы можно было мою грешную душу очистить от греха…»

К чести Полоцкого следует сказать, что он, сразу же отказавшись от узкой ограниченности «греческого» образования, всячески стремился расширить объем преподаваемого материала — не только детальное изучение творений отцов греко-восточной церкви, но и диалектику, риторику, пиитику старался привить Полоцкий на древо российского просвещения. Полоцкий хотел подготовить служителей не только для церкви, но и для государства, научить своих учеников латинскому языку, приобщить их к достижениям европейской науки.

Полоцкий выступил с пропагандой своих педагогических взглядов в тот период, когда Русское государство выходило на международную арену. Русское правительство обменивалось посольствами с Австрией и Англией, Францией и Голландией, Данией и Бранденбургом. Русские послы побывали уже в Венеции, Турции и Иране; тогда же Китай и Монголия стали известны в России. Государству были нужны опытные, знающие люди, способные легко объясняться на различных языках, в первую очередь на латинском и западноевропейских. Грамотные люди на Руси тянулись к книге — она была почти единственным в то время источником знания.

Существовавший же в Москве со второй половины XVI века Печатный двор находился в ведении патриарха и выпускал книги преимущественно церковные, богослужебные и духовно-назидательные. В XVII веке деятельность Печатного двора несколько оживилась. Стали выходить книги и светского содержания, учебная литература — буквари, грамматики, азбуки, но спрос на книги был так велик, что печатных произведений не хватало, книги переписывались от руки. Центральным правительственным учреждениям требовалось большое количество грамотных людей, которые были бы способны вести переписку, а также учет поступающих налогов и податей, могли бы растолковать смысл и значение прибывающих из столицы документов и материалов. Одним словом, Русское государство было поставлено перед необходимостью признать народное образование одной из насущных своих задач, приблизить его к уровню западноевропейского. Наиболее ярко и последовательно эту мысль выразил один из крупнейших мыслителей XVII века ученый Юрий Крижанич, посвятивший основную часть своего трактата «Политика» обоснованию значения образования (по его терминологии — «мудрости»). Он призывал царя ввести в России образование на западный манер.