Русские подвижники 19-ого века

Все, что имел тогда у себя в келлии о. Серафим, — была икона с горящей лампадой и обрубок пня взамен стула. Для себя он не употреблял и огня. В келлии лежала охапка дров для печи, никогда не топившейся. Для умерщвления плоти он носил под рубашкою, на плечах, поддерживаемый веревками, большой пятивершковый железный крест; вериг и власяницы он не носил никогда и говорил: "Кто нас оскорбит словом или делом, и если мы переносим обиды по-евангельски — вот и вериги наши, вот и власяница!"

Питьем его была одна вода; пищей — толокно и белая рубленая капуста; это ему приносили ежедневно; иногда уносили непочатым.

Часто он на коленях целыми часами безмолвно стоял пред иконой, созерцая в сердце Господа.

В течение недели он прочитывал весь Новый Завет. Сквозь дверь было слышно, как он вслух толковал себе Писание; многие приходили и внимали ему.

В праздники к нему приносили св. Дары, и он приобщался. Чтобы яснее помнить о смерти, он упросил сделать себе гроб, и поставил его в своих сенях, и завещал, чтобы его схоронили в этом гробе.

Случайно открылось, что по ночам он трудился, перенося поленца к своей келлии, читая чуть слышно молитву Иисусову.

III

Прошло пять лет затвора, и о. Серафим внешне ослабил его: он открыл дверь келлии; всякий мог войти к нему; он же продолжал свои духовные занятия — и на вопросы не отвечал.

Еще через пять лет он уже начал вступать в беседу, и прежде всего с иноками.

Он учил их точному выполнению иноческих правил, ревности к церковному служению.

В деле спасения души великую силу придавал о. Серафим Причастию.

Приступать ко Св. Причастию и монахам, и мирянам о. Серафим советовал во все двунадесятые праздники — и никак не опускать без говения четырех постов. Вот, что говорил он о высокой милости евхаристии: "Если бы мы и весь океан наполнили слезами, то и тогда бы не могли удовлетворить Господа за то, что он изливает на нас жизнь и питает нас пречистою Своею кровию и телом, которые нас омывают, очищают, оживотворяют и воскрешают. Но приступай без сомнения и не смущайся, а веруй только".

Открыв дверь инокам, старец не отказывал уже более и мирянам. Его слово действовало с большою властью, потому что все приходившие к нему знали, что сам он исполнял то, что проповедывал. А как говорил о. Серафим, "учить других так же легко, как с нашего собора бросать на землю камешки, а проходить делом то, чему учишь, все равно, как бы самому носить камешки на верх собора".

Теперь двери его келлии были открыты от ранней обедни до 8 ч. утра. Он принимал в белом балахоне и мантии; а в дни, когда приобщался, еще в епитрахили и поручах. Людей искренних встречал с особенною радостью. Побеседовав, он заставлял наклонить голову, и, возложив епитрахиль, произносил с посетителем молитву: "Согрешил я, Господи, согрешил душою и телом, словом, делом, умом и помышлением и всеми моими чувствами… волею или неволею, ведением или неведнием". И затем читал разрешительную молитву. В эту минуту испытывалось необыкновенное облегчение совести. Потом он помазывал крестообразно лоб маслом от иконы — и давал пить богоявленской воды и частицу антидора, по утрам; потом, целуя пришедшего в уста, говорил во всякое время — Христос Воскресе, и давал прикладываться к образу Божией Матери или кресту, висевшему у него на груди.

Особенно он советовал и настаивал на том, чтоб люди постоянно имели в сердце молитву Иисусову. "В этом да будет все твое внимание и обучение". Этой молитве он придавал великое значение и считал непременно обязательною для каждого христианина.

Насчет ежедневных молитв, он оставил следующее правило, исполнимое решительно для всех.

Вставши от сна, читать "Отче наш" трижды, "Богородице Дево, радуйся" — трижды, и "Верую во единого Бога" — один раз. Затем, до обеда читать, по возможности всегда, и на пути, и на труде, Иисусову молитву, а при людях повторять мысленно "Господи помилуй". Перед обедом повторять утреннее правило.

После обеда до вечера вместо Иисусовой молитвы читать "Пресвятая Богородице, спаси мя грешного". Перед сном — опять утреннее правило.

Кто же не имеет времени, пусть совершает эти правила хоть на ходьбе, на постели, помня: "всякий призывающий имя Господне, спасется".

А имеющие время — пусть читают еще зачала из Евангелия, акафисты, псалмы. Малое же это правило — высокого достоинства: первая молитва, образец молитв, дана Господом; вторая — принесена архангелом с неба; в третьей — все догматы веры.

Знатным посетителям о. Серафим говорил много об их обязанностях к отечеству и вере, умолял их служить верно Церкви Христовой и блюсти Ее учение. Простолюдины кроме душевных скорбей шли к нему со своими несложными нуждами, и он не отказывал.

Однажды прибежал в обитель крестьянин, растрепанный, в отчаянии и, отыскав о. Серафима, упал в ноги и закричал: "Батюшка, у меня украли лошадь. Без нее семью нечем кормить. А, говорят, ты угадываешь!"