Русские подвижники 19-ого века

С тех пор установилась духовная связь этих старцев. О. Леонид считал о. Макария сотоварищем по монашеству и разумению, но, уступая просьбам и смирению его, решился с ним обращаться как с учеником. По отъезде о. Леонида в Оптину, о. Макарий вступил с ним в переписку.

Несколько лет исправляв должность благочинного, о. Макарий в 1831 году был взят архиереем в качестве казначея и эконома в Петербург, где и пробыл ровно год.

Пребывание среди шума городского, внешние заботы и лишение пустыни сильно тяготили о. Макария. По возвращении своем, он подал прошение о переводе в скит при Оптиной пустыни, о чем заранее сговорился с о. Моисеем и о. Леонидом Оптинскими.

После долгих ожиданий, все устроилось, и 5 февраля 1834 года о. Макарий, которому было тогда 46 лет, поселился в Оптинском скиту, начальником коего был о. Антоний (брат о. Моисея). К Площанской обители о. Макарий до конца дней сохранял любовь и благодарную память.

II. ОПТИНА И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СТАРЦА

В первые два года своего пребывания в скиту о. Макарий, находясь при о. Леониде, помогал ему в обширной его переписке; в 1836 году определен духовником обители, а с 1 декабря 1839 года назначен скито-начальником.

Иго послушания своему старцу о. Макарий понес до конца; зная высокое духовное устроение своего ученика, о. Леонид испытывал терпение о. Макария, дабы, по слову св. Иоанна Лествичника, доставить подвижнику венец. Так, однажды о. Макарий, уже будучи духовником, не спросясь старца, согласился на просьбу о. Моисея — принять от мантии некоторых новопостриженных. Возвратясь в скит, о. Макарий сказал о. Леониду, окруженному в то время народом, — зачем звал его настоятель. Тогда, притворясь гневающимся, о. Леонид, возвыся голос, стал укорять о. Макария, который, поникнув головою, повторял только: "Виноват! простите Бога ради, батюшка", — и, когда старец умолк, поклонился в ноги. Все присутствовавшие смотрели на эту картину одни с недоумением, другие с благоговейным удивлением. Когда о. Леонид был перемещен из скита в монастырь, о. Макарий продолжал посещать его ежедневно — то приходил за разрешением возникавших в нем, по должности духовника, недоумений, то приносил приготовленные, по приказанию старца, письма. Когда скончался о. Леонид, о. Макарий оплакивал его не менее чем первого старца своего Афанасия. Этот насадил, а о. Леонид укрепил в нем семена духовного ведения.

В должности скитоначальника, о. Макарий много потрудился и над внешним и над духовным благоустройством скита. Скит не только содержал себя, но излишек после расходов отдавался настоятелю, на монастырь; в 1858 г. скит был обеспечен в своем существовании и на будущее время вкладом г. Полугарского. Во время управления о. Макарием скитом, в ските сделано много новых построек, обновлены старые, устроена библиотека в особом помещении и украшена церковь. Церковь скитская, составлявшая особую заботу старца, совершенно при нем преобразилась. Доселе она сохраняет какую-то печать великой любви, усердия и благоговения старца, которую он на нее наложил. Ризница скитская обогатилась новыми облачениями, из которых многие были работы монахинь, духовных дочерей старца. Избытком облачений скит делился с монастырем и с бедными церквами Востока и нашего Западного края. Продолжая дело о. Антония, о. Макарий способствовал разведению цветов в скиту, и окаймляющие поныне скитские дорожки шпалеры разнообразных цветов — обязаны своим появлением старцу. Плодовые деревья скита и пчельник скитский приведены в цветущее состояние. Имея особую привязанность к лесу, — старец заботился о сохранении его, как живой ограды и лучшего украшения обителей.

Когда сильная буря произвела опустошения, особенно в участке, отдляющем скит от монастыря, — старец засеял новые хвойные деревья, которые прекрасно взошли, и теперь этот участок имеет вид девственного бора. В 1857 г. при участии московского митрополита Филарета, уважавшего о. Макария, утверждены штаты для скита, чем скит избавлен от нареканий монастырской братии в занятии монастырских вакансий.

Прекрасный знаток церковной службы, старец ввел в нее порядок и точность, завел канонарха и пение "на подобны" — перенятые и монастырем; в церкви старец замечал и исправлял малейшие упущения. Иногда сам он певал в церкви, и особенно поразителен был его вид во время пения на страстной седьмице, "Чертог твой вижду, Спасе мой, украшенный". Слезы катились по бледным ланитам его, и, казалось, что действительно, взору его открыты таинственные чертоги.