Русские поэты. Предсказанный уход

Полное наименование полка – 5-й гусарский Александрийский Ее Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны полк. Вот что вспоминал сослуживец Гумилёва полковник Сергей Александрович Топорков, впоследствии эмигрант в Париже (запись сделал его брат Юрий Топорков, тоже полковник, тоже эмигрант, знаток поэзии, занимавшийся изучением жизни и творчества Гумилева и Ахматовой):

«…Н.С. Гумилев, в чине прапорщика полка, прибыл к нам весной 1916 года, когда полк занимал позиции на реке Двине, в районе фольварка Арандоль. Украшенный солдатским Георгиевским крестом, полученным им в Уланском Ее Величества полку в бытность вольноопределяющимся, он сразу расположил к себе своих сверстников. Небольшого роста, я бы сказал непропорционально сложенный, медлительный в движениях, он казался всем нам вначале человеком сумрачным, необщительным и застенчивым».

Постойте, почему упоминается один крест? Ведь к тому времени у Гумилёва было уже два Георгия! Запись делалась много лет спустя, и, возможно, старина полковник что-то запамятовал.

Знал он муки голода и жажды,
Сон тревожный, бесконечный путь,
Но святой Георгий тронул дважды
Пулею не тронутую грудь.

…Крикну я… но разве кто поможет,

Чтоб моя душа не умерла?
Только змеи сбрасывают кожи,
Мы меняем души, не тела.

Из стихотворения «Память», апрель 1921 г.

В 2016 году (сто лет прошло после боев!) в усадьбе Арендола открыли памятный знак в честь Гумилева. Автор знака – Арам Погосян, средства предоставил питерский меценат Грачья Погосян. На металлической пластине – барельеф поэта в гимнастерке с двумя приколотыми Георгиевскими крестами, что правильно. Надпись: «Здесь в 1916 году проходил службу поэт, прозаик, создатель школы акмеизма Николай Степанович Гумилев. 15.04.1886–26.08.1921».

Учитывая сегодняшние непростые отношения между Россией и Латвией, поступок хозяина усадьбы Арвида Турлайса, давшего согласие на установку знака, можно только приветствовать. Впрочем, после Первой мировой Латвия стала независимой, и отношение к той войне у латышей особое.

Пуля – дура. Но не всякая

Итак, фронт на Двине. Война приобрела позиционный характер, и кавалеристы, не имеющие возможности скакать в атаку под убийственными пулеметными очередями противника, все чаще оказываются в окопах.

Уже упоминавшийся исследователь жизни и творчества Гумилева Юрий Топорков в Париже записывает воспоминания некоего полковника А.В. Посажного. Вот фрагмент:

«В 1916 году, когда Александрийский Гусарский полк стоял в окопах на Двине, шт. – ротмистру Посажному пришлось в течение почти двух месяцев жить в одной с Гумилевым хате. Однажды, идя в расположение 4-го эскадрона по открытому месту, шт. – ротмистры Шахназаров и Посажной и прапорщик Гумилев были неожиданно обстреляны с другого берега Двины немецким пулеметом. Шахназаров и Посажной быстро спрыгнули в окоп. Гумилев же нарочно остался на открытом месте и стал зажигать папироску, бравируя своим спокойствием. Закурив папиросу, он затем тоже спрыгнул с опасного места в окоп, где командующий эскадроном Шахназаров сильно разнес его за ненужную в подобной обстановке храбрость – стоять без цели на открытом месте под неприятельскими пулями».

Эпизод в пересказе Топоркова записан в 1937(!) году. Опять фактор подстершейся памяти? Тут скорее другая история, свет на которую проливает писатель Евг. Степанов, разыскавший много любопытных материалов.

Из них следует, что «полковник Посажный» тот еще фрукт! Представлялся полковником, хотя дослужился только до младших офицерских чинов.

Выдавал себя чуть ли не за друга Гумилева, хотя не было никаких двух месяцев совместного проживания в хате. Да, служил в 4-м эскадроне, где и Гумилев, но они почти не пересекались и вряд ли сидели в одном окопе.

Посажный был не чужд рифмоплетства, поминал Гумилева в бездарной поэме, наверное, ему очень хотелось примазаться к славе великого поэта. Вот и сочинил красивую «картинку». Между тем Георгиевскому кавалеру не было никакой нужды бравировать перед товарищами, под пулями раскуривая на бруствере папироску. Или все же эпизод имел место?

Служба фанфарона Посажного закончилась трагикомично. Евг. Степанов: «В приказе № 35 от 2 февраля 1917 года сказано: «1-го сего февраля в окопах на реке Двине штабс-ротмистр Посажной ранен пулей насквозь в мягкие части левого бедра и эвакуирован на излечение». В полк он больше не возвращался».

Николаю Гумилеву и в страшном сне такое не приснилось бы – ранение в задницу! В грудь еще куда не шло, это можно. Но чтоб так – спиной к противнику…