Русские принцессы за границей. Воспоминания августейших особ

Портрет российской императрицы Анны Иоанновны.

Художник Л. Каравак. 1730 г.

«Императрица Анна толста, смугловата, и лицо у нее более мужское, нежели женское.

В обхождении она приятна, ласкова и чрезвычайно внимательна. Щедра до расточительности, любит пышность чрезмерно, отчего ее двор великолепием превосходит все прочие европейские. <…> Говорят, что у нее нежное сердце, и я этому верю, хотя она и скрывает тщательно свои поступки…»

(Герцог де Лириа)

Освободясь наконец от поздравлений, его величество отправился в эту столовую или аудиенц-залу к столу, где по правую его руку сел его высочество, а по левую князь Меншиков. Подле князя поместился адмирал Крюйс, а подле его высочества граф Кинский. Прочие русские вельможи, иностранные министры и наши старшие кавалеры сели как кому пришлось. Немного спустя, когда уже все сели, вошел генерал князь Голицын, полковник Семеновского полка и кавалер ордена св. Андрея*. Император сам представил его герцогу, сказав, что это тот самый генерал Голицын, который командовал в Финляндии. Князь, поцеловав руку его высочеству, который поцеловал его в губы, и отдав поклон императрице и всем гостям, сел также за императорский стол. После того, по приказанию его величества, ввели бывшего пленного шведского вице-адмирала Эреншильда, который должен был сесть возле адмирала Крюйса. Это был тот самый Эреншильд, который командовал четырьмя отнятыми у шведов фрегатами и отличился тогда особенной храбростью. Император очень уважает его. В ближайшей к большой зале комнате кушали императрица за большим овальным столом, имея подле себя с правой стороны вдовствующую царицу, а с левой старшую принцессу. Возле старой царицы сидела ее дочь, а возле старшей принцессы принцесса Елизавета, за которою следовала княгиня Меншикова. Прочие знатные дамы сидели по чинам. Императрице прислуживали два камер-юнкера, а третий стоял перед столом и разрезывал кушанья. Старой царице прислуживал брат ее, граф Салтыков, который не служит, но состоит в числе ее кавалеров и имеет польский орден. Позади императорских принцесс стояли только их гувернантки. Первый тост, провозглашенный при звуках труб и литавр, был в честь заключенного мира. Других тостов было немного, но зато после, вечером, пили-таки порядочно. Во время обеда его величество несколько раз принимался шептать что-то на ухо его высочеству и обращался к тайному советнику Бассевичу, вообще был очень милостив к нашему герцогу, который часто целовал ему руки, за что он сам нежно целовал его и прижимал к груди. Я сначала не запасся местом, потому что ходил и осматривал столы, но наконец увидел в одной из комнат два порожних места, которые и занял с капитаном Шульцем. В этой комнате был еще стол, где сидели дамы, которым недостало места за столом императрицы, также Нарышкин, Бонде и Лорх. За нашим столом сидели, между прочим, Ягужинский, Румянцев, обер-полицеймейстер и многие офицеры. В этой же комнате находились литаврщик и 6 трубачей, которые при тостах давали сигнал музыкантам, стоявшим на улицах.