Русские принцессы за границей. Воспоминания августейших особ

Движения французской армии понудили палатина поспешить в Венгрию и принять начальство над войском. Великая княгиня, для успокоения своей беременности, желала плыть на большом судне по Дунаю в Офен; но услышав от окружающих о тысяче опасностей, поехала сухим путем. Палатин повел свое войско к австрийским границам и расположил оное близ города Эдинбурга, а великая княгиня, опасаясь приключений, могущих последовать в путешествии, решилась остаться и наблюдать осторожность и спокойствие, необходимо нужные ее состоянию. Вышеупомянутая дама, внедрившись в сердце добросердечной княгини, стала представлять ей стенания, скуку и горесть разлучившегося наинежнейшего супруга со своей дражайшей супругой, и убедила великую княгиню ехать в Эдинбург. Советница сия, воспламенив ее высочества сердечные чувствования, удостоена была чести сопутствовать ей в Эдинбург. Пребывание великой княгини там было бы нужно потому, дабы по близости к Вене, удобнее можно было убедить ее высочество к разрешению от бремени в такой столице, в которой находятся искусные акушеры и всякие выгоды, – к каковому предложению великая княгиня имела великое отвращение и боязнь. Так как ее высочество не имела и не могла отправить тогда курьера в Россию с прошением, дабы их императорские величества избавили ее от Вены, то я, под предлогом моих собственных дел, послал мою дочь с нужными объяснениями от великой княгини. Но император (цесарь), прибывший вместе с императрицей для смотра войск, сию нерешимость решил приказом, дабы палатин, по окончании маневров, ехал непременно со своей супругой в Вену. Это поступок ввергнул великую княгиню в совершенное уныние. Она, представив себе кончину своей тетки, императрицы Елисаветы (первой супруги цесаря), предназначила и себе подобную! С сего времени начала приготовляться к смерти, что и ознаменовала сочинением духовной в пользу своего супруга палатина Иосифа. В непродолжительном времени французская армия приблизилась к Вене и такое сильное учинила австрийской поражение, что все живущие в столице, от страха и опасности, хотели было удалиться в другие города, даже и самый императорский двор готов был спасаться бегством. В сем смутном положении ее высочество получила от двора согласие возвратиться в Венгрию, а палатин приказ идти со своим корпусом к Вене. Как эта ужасная тревога, так и разлука великой княгини с супругом наполнили ее душу неописанной горестью, которая еще сильнее увеличила в ней уныние и расслабление духа. Предавшись глубокому молчанию и размышлениям, приближалась ее высочество к Офену, и, увидев бедного мертвеца, несомого на кладбище, с равнодушием изволила сказать: «Этот бедный мертвец показывает мне путь, как уклониться от великолепного бедствия к вечности».

По мнению общему, самый искусный акушер избран был в Вене для великой княгини. По приезде своем в Офен, он нашел ее в великом унынии, которое, как ему, так и всем, казалось весьма неприятным. За неделю перед разрешением от бремени ее высочество вознамерилась исповедываться и причаститься Святых Таин. Доктора не соглашались, представляя в резон, что она, проходя в церкви через многие комнаты, может простудиться, и также потому, что таковое действие может принести новое смущение духа. Я в ответ им сказал, что, не подвергая ее высочество переменному воздуху, освящу причастие в церкви, которое принесу в тронную комнату, где по совершении исповеди и надлежащих молитв, великая княгиня может без всякой опасности причаститься Святых Таин, и что это священнослужение произведет в ее положении душевное спокойствие, которое действительно, после святого причастия, к удивлению и утешению всех, ясно в лице ее оказалось. Этому потом споспешествовал и вожделеннейший приезд палатина.

О бедствиях ли, причиненных французами, или о разрешении от бремени палатины в Венгрии более размышляли австрийские политики, наверно нельзя определить. Известно только то, что они союз с Россией почитали весьма опасным для империи. Честный союз с Россией, конечно, был бы для Австрии спасителен, но их политическая система основана на интригах, вероломстве, гордости и притеснении всех подданных, кои не суть паписты. Дух и преданность к России единоверных сербов, чрезвычайно угнетаемых, а вместе с ними и сообществ евангельской и реформатской церквей, непрестанно ищущих себе ограды, весьма явно открылись во многих случаях. По сему-то министры объяты были страхом, что когда венгерская палатина разрешится от бремени принцем, то Венгрия непременно отложится от Австрии. Мнение это утверждали через переписку в Вену некоторые нарушители общего покоя, в числе коих был замечен греческий архиерей, который потеряв прежнюю доверенность, приобретенную коварством, присужден был к изгнанию из епархии. Покровитель его, обер-гофмейстер, призвав меня, жаловался на этого архиерея и предлагал, чтобы я, в честь Российского двора и ее высочества великой княгини, принял епископское достоинство, с содержанием 12 тысяч флоринов в год. Я поблагодарил его сиятельство и отказался.