Русские с нами Бог!

Всем этим не преминули воспользоваться мои неприятели, объявив о том, что в Церкви[1] таких мнений быть не может (?), а потому – писал это не монах, а какой-то анонимный автор, разумеется, с провокационными целями. Что, принимая во внимание духовную несвободу русского монашества, похоже на правду. По другой их версии, для убедительности мистификации все-таки существующий в действительности монах Афанасий из корыстных или тщеславных побуждений подписался под кем-то подготовленными провокационными «разработками». Высказывалась даже мысль, что здесь вообще налицо «происки ЦРУ» с целью обострить отношения России с мусульманским мiром.

«Обосновывая» такие свои заключения, столь проницательные «аналитики» обращаются к аудитории с вносящими, как им кажется, ясность вопросами. – Почему проблема незаконной иммиграции в Россию должна занимать афонского монаха?.. Какое отношение совершенно мiрская, политическая тема имеет к духовной жизни?..

Поэтому, когда право на существование выраженной мною позиции потребовало ее персонификации, подтверждаю, что книги эти – мои, что в них выразил свои взгляды и убеждения, что зовут меня действительно отец Афанасий (или πατερ Αθανασιος), что я все-таки монах, а постригли меня в Афонской Лавре Св. Афанасия, чему есть запись в монахологии. Мой адрес простой – Агион Орос, Карулья. Найти меня очень легко – нас там мало.

Доказывать же, что пишу свои книги сам, не буду, но на «коварные» вопросы отвечу. – Массовая иммиграция иноверцев в Россию – это один из фронтов многовековой войны антихристианских сил против православного русского народа, извечной борьбы зла против добра, сатаны против Бога, а посему имеющей духовное начало и монаха самым непосредственным образом касающейся. А поскольку для монаха естественно более глубокое понимание сущности духовных явлений, чем для человека мiрского, то он и должен, при необходимости, открывать мiрянам подлинное значение происходящих в мiре событий, на первый взгляд, к духовным не относящихся.

В наше время, когда деформации подверглось понимание самого существа духовной жизни, утрачено и понимание монашества,как независимого института, позволяющего обществу иметь не навязанное, не ангажированное, не проплаченное, как сейчас говорят, мнение. Открыто говорить, что подсказывает совесть – это монашеский долг. Таким монашество было во времена своего разцвета[2], обличая сильных мiра сего, невзирая на лица, и без страха вступаясь за попранную справедливость. Но, со временем, попав в административную зависимость от архиереев и правителей, а также финансовую – от «благодетелей»[3], потеряло оно и свою духовную свободу.

Здесь следует отметить, что духовная свобода – это не свобода в мiрском ее понимании, не анархия, не безначалие... И она не препятствует послушанию и почитанию иерархии. Но духовно свободного человека никакой архиерей не заставит идти против Христовых заповедей, Церковных канонов и собственной совести. К истинному послушанию и почитанию нельзя принудить, они могут быть только естественными и желаемыми, а не обязанностью, иначе обернутся своими противоположностями – угодничеством и лицемерием. Христос звал за собой, а не принуждал за ним идти. (Матф.16:24) Духовная свобода – это свобода выбора своего креста и свобода от принуждения идти против совести.

Одним из немногих, увы, мест, где независимость монашеством отстаивается, а духовная свобода почитается, как одно из высших Божиих дарований, остается Агион Орос. И хотя мы, по своему неразумию, во многом независимость потеряли, духовная свобода еще остается отличительной чертой агиоритов. Поэтому, может быть, и кажутся для некоторых мои суждения смелыми для монаха.

А чего монаху бояться, если он хочет быть монахом по существу, а не по названию? Лишения свободы? – Так мы себя по своей воле свободы лишили... Потери имущества? – Но монах должен даже то, что имеет, считать не своим... Унижений и осмеяний? – Они только душу очищают... Смерти и страданий? – Это еще нужно заслужить – пострадать за Христа...