Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века

Впрочем, бывает и иначе — в биографии человека назван немецкий университет, где он слушал лекции, но в матрикулах его имя отсутствует. На самом деле, историк сталкивается здесь с серьезным вопросом: как соотносились образовательные путешествия, столь характерные для воспитания русского дворянства во второй половине XVIII — начале XIX века, и собственно учеба в европейском университете; можно ли их полностью отождествить или противопоставить друг другу? Как представляется, отличие лежит в том, что студенчество означало вступление в определенную корпорацию, которое собственно и фиксировалось в матрикулах университета, подразумевая длительное пребывание, подлинную учебу в нем. В то же время образовательная поездка предусматривала лишь короткий ознакомительный визит в университет с посещением нескольких лекций наиболее «модных» профессоров. Это, конечно, не отменяет возможности в течение какого-то промежутка времени слушать лекции, не будучи принятым в студенты (хотя на это требовалось особое дозволение ректора университета!), а с другой стороны, далеко не все студенты, записанные в матрикулы, действительно оставались в университете на продолжительный период. Редкие исключения здесь, на наш взгляд, только подтверждают правило. Так, в архиве Эрлангенского университета сохранилась запись о посещении его в июле 1787 г. двумя молодыми князьями Горчаковыми, которые сначала не хотели вносить свои имена в матрикулы под предлогом того, что пробудут здесь короткое время и не хотят быть студентами. На это им сообщили, что «ни одному университетскому преподавателю не может быть позволено вести занятия с пребывающими здесь иностранцами или даже уроженцами этой земли, если учащийся не записал себя по форме в университетскую матрикулу и, тем самым, подверг себя академическому закону». Имматрикуляция Горчаковых состоялась, после чего они все-таки вскоре уехали[16].

Конечно, в идеале хотелось бы иметь под руками максимально полный свод данных и о всех образовательных поездках русских юношей рассматриваемого периода с указанием тех университетов, где они побывали (ведь это также говорит об общественных предпочтениях в области университетского образования). Однако если такие визиты в университеты не нашли отражения в матрикулах и, тем более, не были связаны с государственными учреждениями, документы которых могли бы содержать соответствующие сведения, то их систематическое выявление становится невозможным. Избранный же в настоящей работе принцип — строгое следование матрикулярным спискам — представляется вполне обоснованным, а главное разрешает ситуацию тогда, когда нельзя в точности ни подтвердить, ни опровергнуть сведения биографических источников, подчас неопределенные и противоречивые.

Помимо матрикул, архивы немецких университетов могут содержать ряд дополнительных сведений о русских студентах. Сразу отметим, что как таковых «личных дел» студентов в немецких университетах XVIII — начала XIX века не существовало, и это особенно затрудняет определение времени выхода студента из университета. Лишь со второй четверти XIX в. некоторые университеты начали фиксировать в своих архивах выдачу студентам выпускных свидетельств (Abgangzeugnisse). До этого аттестат, который студент мог получить у ректора, покидая университет, и в котором отмечались прослушанные им курсы, профессора, с которыми он занимался, и показанные успехи, существовал в единственном экземпляре и, естественно, увозился студентом с собой. Несколько таких аттестатов из немецких университетов XVIII в. сохранилось в личных фондах, но бóльшая их часть утеряна. Иногда такие аттестаты (или копии с них) передавались затем в то место службы, куда поступал русский студент, вернувшийся из Германии: так, например, в архиве Академии наук находятся аттестаты, полученные М. В. Ломоносовым от его немецких профессоров во время учебы в Марбурге, в архиве Московского университета сохранились несколько аттестатов, полученных первыми его отечественными профессорами, прошедшими учебу за границей. Все эти единичные примеры, к сожалению, не могут решить общей задачи, поэтому дата окончания учебы для многих студентов так и остается неизвестной. Даже в архиве Берлинского и Лейпцигского университетов, где, как было сказано, начиная с 1820-х гг. оставались копии выдаваемых аттестатов (что одновременно фиксировалось в матрикулах, см. Приложение 1), сейчас этих фондов не существует: они были утрачены в ходе Второй мировой войны.