Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века

Пастор Эрнст Глюк, также как и большинство вышеназванных немецких просветителей, посещавших Россию на рубеже XVII–XVIII вв., был выходцем из центральной Германии: он родился в Саксонии, в городе Веттин неподалеку от Галле. Глюк учился теологии и восточным языкам в Гамбурге вместе с Франке, а затем большую часть своей жизни посвятил миссионерской деятельности среди народов Прибалтики — эстонцев и латышей. В его доме в Мариенбурге (Лифляндия) воспитывалась Марта Скавронская, в будущем супруга Петра и императрица Екатерина I, поэтому в 1703 г., после занятия русскими войсками Мариенбурга, Глюк должен был переселиться в Москву на положении «гостя царя Петра» и здесь получил разрешение на открытие вышеназванной школы. Значительную помощь в этом пастору оказал поддерживавший в это время, как мы видели, контакты с Франке генерал-адмирал и глава Посольского приказа Ф. А. Головин[182].

Интерес государства к школе Глюка и ее поддержка, выразившаяся в получении по указу царя ежегодного финансирования из казны в размере трех тысяч рублей, объяснялись, прежде всего, острой потребностью в переводчиках и, вообще, людях, говорящих «на одном языке» с европейцами, которая ощущалась в первые годы петровских преобразований. Еще в 1700 г. Посольский приказ поручил ректору лютеранской школы в Москве Николаю Швиммеру «набирать людей и детей всех русских сословий, чтобы учить их языкам: шведскому, латинскому, немецкому и голландскому». Показателен здесь сам выбор языков, который демонстрирует прямую связь между образовательной политикой государства и его текущими потребностями, которые, как ясно из перечня, определялись Северной войной (шведский), необходимостью учиться мореплаванию (голландский), общаться с иностранными офицерами (немецкий) и — читать ученые книги по латыни (хотя, вероятно, здесь прежде всего имелась в виду подготовка медиков).

Однако способностей и знаний у Швиммера не хватило: он смог набрать только шестерых учеников и учил их говорить по-немецки и по-латыни, сам одновременно от них обучаясь русскому языку, которым владел очень плохо. Видя такое положение, в 1703 г. этих учеников Швиммера передали Глюку. В отличие от Швиммера, тот был превосходно подготовлен для преподавательской деятельности в России, еще в Лифляндии выучил русский язык, превосходно знал новейшие и древние языки, что доказывает его переписка по-гречески с местоблюстителем патриаршего престола Стефаном Яворским. Тому также очень к месту пришлись таланты Глюка, поскольку по указанию Петра I местоблюститель должен был произвести новые исправления церковных книг, сверяясь с оригиналами, но столкнулся с нехваткой нужных специалистов[183]. Таким образом, в Gymnasium Petrinum должно было сосредоточиться обучение переводчиков не только европейским языкам для нужд государства, но и восточным языкам для нужд православной церкви.

Далеко идущие планы в связи со школой Глюка, к сожалению, оборвались с кончиной пастора, последовавшей в мае 1705 г. Вопрос о том, кто смог бы заменить его на месте главы школы, вскоре решился в пользу магистра И. В. Пауса. На помощь ему Франке выслал в том же году еще троих учителей, один из которых И. X. Бюттнер руководил школой после ухода Пауса, с 1707 по 1711 г. В 1711 г. школу передали в подчинение Монастырского приказа, который возглавлял тогда И. А. Мусин-Пушкин, а непосредственно делами школы ведал давнишний ученик Лихудов Федор Поликарпов. К этому времени гимназия уже значительно сократила свою программу, но как «школа языков» при Монастырском приказе просуществовала до 1715 г. За все это время в ней прошли обучение около трехсот человек, и среди них будущие дипломаты братья Авраам, Исаак и Федор Веселовские, дети приближенных Петра: Бестужевы-Рюмины, Бутурлины, Головкины, Лефорты, Шафировы, многие из которых сами станут видными государственными деятелями в последующую эпоху. При этом, следует еще раз подчеркнуть те новые элементы в преподавании, заложенные в Москве Глюком и развитые учениками Франке, которые облегчали учившимся в школе русским дворянам дальнейший переход к университетскому образованию.

Петровские студенты

Итак, все вышеприведенные примеры показывают, что на рубеже XVII–XVIII вв. сформировался узел контактов между Россией и средненемецкими университетами, в первую очередь, университетом в Галле, что и обусловило появление там русских студентов. В последующие десятилетия эти контакты продолжают развиваться, а Галле так и останется лидером по числу студентов в петровскую эпоху (19 человек).