Русские сумерки. Клятва трикстера

– Только не вздумай удирать с боевого поста. И палить на каждый шорох из автомата тоже не советую. Тут иногда кружат полицейские беспилотники. Если заметишь хоть что-то подозрительное – толкни меня в бок.

Я снял свитер, подстелил себе под голову, накрылся курткой и добавил:

– Можешь отгонять от нас мух – только не «калашом»… Через два часа разбудишь Ромку – он тебя сменит.

Я закрыл глаза и почти мгновенно провалился в забытьё.

Это было здорово.

Не помнить. Не быть. Не чувствовать.

Но тёмная безмятежность длилась недолго. Она растаяла, будто чёрный снег. И пёстрым водоворотом нахлынули сны…

Свет.

Утренний или вечерний…

Мы с отцом идём через лес – хороший, чистый лес с неизменёнными растениями.

– Ты многому научился, Глеб.

– Судьба научила… – улыбаюсь я.

Это так здорово – опять видеть отца рядом, знать, что он жив – вопреки тварям, подмявшим под себя Россию, вопреки подлым законам искалеченного мира. И так хорошо – чувствовать в своей руке ладонь отца, так легко – шагать с ним одной тропой.

Мне многое надо ему рассказать, попросить совета…

Только отец вдруг останавливается. Я удивлённо на него смотрю. А он качает головой:

– Дальше ты сам, Глеб.

Почему? Непонятно.

Горько и обидно.

– Папа!

Я тянусь к нему, но его фигура уже тает в дымке. И остаётся лишь голос – ясный, отчётливый:

– Ты должен найти свой путь.

Я отворачиваюсь и вытираю слёзы рукавом. Ухожу, не оглядываясь. Как и тогда, четырнадцать лет назад…

Ржавые башни периметра вырастают из дымки. Покосившиеся столбы с провисшей, наполовину оборванной «колючкой». За ними – тёмный густой лес. Там хватает поганых сюрпризов.

Но я должен отыскать свою Тропу.

Иду вперёд, не обращая внимания на силуэты в тумане. Может, просто коряги… Или мутанты изготовились к прыжку?

Я не имею права бояться.

Я должен одолеть этот чёртов лес!

Большая поляна – передо мной. И чья-то фигура возникает из дымки. Кто-то ещё выходит из леса?

Белка!

Она улыбается и машет рукой:

– Всегда хотела, чтоб у меня был брат!

Меня захлёстывает радость. Я облегчённо выдыхаю:

– Где ж тебя, дурёху, носило? А мы уже волновались!

Шагаю к ней навстречу. И вдруг угадываю в тумане за её спиной какие-то тени.

– Белка, осторожно! – Я мчусь к ней на выручку.

Она непонимающе застывает.

– Беги! – отчаянно кричу.

А тени за её спиной вырастают в огромных оскаленных псевдоволков – клыкастых длинномордых чудищ, так непохожих на обычных зверей. Целая стая мчится к поляне. И я вскидываю автомат – хотя знаю, что уже не успею их остановить…

– БЕЛКА!!!

Вздрогнул, открыл глаза. Рывком сел. И ясно различил где-то вдали звук мотора.

Звук приближался.

Я повернул голову и увидел Миху, застывшего с «калашом» на изготовку. Тоже мне, солдат удачи!

– Почему не разбудил?

Он дёрнулся, оборачиваясь:

– Не успел…

Кажется, в его глазах мелькнуло раздражение. Угу, не дали поиграть в войну. Тяжело с мальчишками!

Я слегка толкнул Ромку.

Он испуганно встрепенулся:

– Что?

– Тс-с, – приложил я палец к губам. – Кажется, к нам гости…

Ромка торопливо потянулся к автомату. А я застыл, вслушиваясь.

Это явно не вертолёт…

Звук с той стороны, откуда мы приехали. Из Ермилово.

– Остаётесь тут, – приказал своим геройским подопечным. – А я иду ближе к дороге…

– Я с тобой! – вскочил Ромка.