Русские сумерки. Клятва трикстера

Через секунду вслед за рукой с хриплым вскриком вываливается остальное. Доктор падает на мерзлую землю, чуть не придавив меня увесистым телом, – я едва успеваю уклониться. И тут же приседаю рядом, вглядываюсь в его лицо.

Он жив, но пока не замечает ничего вокруг – только тяжело дышит.

Я жду. И наконец уточняю:

– Цел?

В ответ – тихая, но витиеватая матерщина. Доктор делает решительную попытку подняться.

Я усмехаюсь, подавая ему руку. А что ему, такому кабану, сделается!

– Пошли отсюда.

– Погоди… – шепчет он. Хромая, делает пару шагов, приваливается к кирпичной стене. – Дай хоть оклематься…

Нет, маячить на виду не стоит.

Я оглядываюсь на приближающиеся голубоватые отсветы и киваю в сторону дверного проема:

– Переждем…

Входим в подъезд – тут давно сгорело, обрушилось все что можно, и даже крыши не осталось – через огромные дыры заглядывает восточное светлеющее небо. Зато внутри можно осмотреться, не рискуя влезть в какую-то смертоносную гадость…

Присаживаемся.

Ждать приходится недолго.

Через пару секунд снаружи долетает характерное шипение. Я не пытаюсь выглядывать, но и так знаю: опираясь на синеватые огненные язычки, во двор выкатился еж.

Не самое поганое творение Зоны. Сам уйдет – надо просто не высовываться…

Ага. Шипение понемногу слабеет…

Готово.

Затихло. И отсветов не осталось.

Я встаю. Но Доктор качает головой:

– Не дергайся.

– Времени мало.

– Ничего… Главное, район мне знакомый, – он остается на месте – баюкает раненую ногу. И бормочет: – Шестнадцатый сектор, до периметра рукой подать. Считай, мы уже выбрались…

Я вспоминаю, что во внутреннем кармане куртки у меня завалялась капсула-инъектор с промедолом. Редко кто использует такое в Зоне – мозги должны оставаться ясными.

Но, наверное, теперь можно.

Отдаю ему обезболивающее:

– Вколи половину.

– Спасибо, – бормочет Доктор. И вкалывает целую дозу через дырку в штанине.

Поднимает на меня глаза:

– Знаешь, а я ведь было решил – все… Честное слово – даже с женой и детьми мысленно простился.

Я молчу. Кажется, ему хочется выговориться – так иногда бывает. Но мне не до болтовни – сейчас я думаю о об оставленном рюкзаке и мотоцикле, спрятанном километров за пять отсюда.

– Скоро рассветет, – напоминаю я.

– Удивительно, – кивает Доктор, – мы полезли в изнанку перед рассветом, бродили там минимум несколько часов, а такое впечатление, что здесь прошло не более минуты.

– Да, – сухо киваю я, – сам знаешь, время в Зоне – особая категория…

– И не только в Зоне. Десять лет прошло – с той нашей встречи, а кажется, будто один день…

– Мне пора, – почти невежливо перебиваю я. – Ты ведь сможешь сам отсюда выбраться?

Он, морщась, встает. Едва не падает. Хватаясь за стену, виновато объясняет:

– Нога как деревянная. И голова кружится…

Я кусаю губы. Этого только не хватало. Реакция на промедол? Или контузия так проявилась?

Самым разумным было бы просто развернуться и уйти – авось отлежится, оклемается. В конце концов, это не беспомощный инвалид, а один из лучших трикстеров, хоть и слегка помятый жизнью и временем.

Но я все-таки взваливаю его руку себе на плечо:

– Пошли…

Мы пересекли двор. Я притормозил, оглядываясь. Места не совсем чужие – только бывал я тут слишком давно. А с таким «балластом» и вовсе трудно маневрировать…

– Будешь подсказывать дорогу.

– Без проблем, – улыбнулся Доктор. Что-то слишком он веселый – промедол точно шибанул по мозгам.

Мы вышли на улицу, одна сторона которой почти целиком заросла фиолетовой плесенью. Едкий характерный запах висел в воздухе, а побеги жадно подрагивали, когда мы проходили мимо.

– Здесь налево, – предупредил Доктор, когда мы поравнялись с перекрестком. И вдруг добавил:

– Тень, ты меня извини…

– Уже.

– Нет, ты не знаешь, за что, – пробормотал он. – А я ведь хотел тебя остановить – еще там, у поляны цветов. Хотел сказать, что невидимка все равно не решит твои проблемы.

– И чего ж не остановил?

– Я знал, что ты обязательно придешь, я ждал. Несколько часов. И пока ждал – думал…

– О чем?

– О том, что это последний мой шанс, – выдавил он с усмешкой.

Мы подошли к пустырю, тусклые утренние звезды над которым дрожали в мареве дробилок. Пока ковыляли обходным путем, Доктор молчал.

Но я и так все знал – как он сам пытался открыть проход в изнанку. Как шепотом матерился, обходя по кругу поляну с выросшими среди мерзлой земли цветами. Пытался… и все-таки не сумел. А заметив меня, не смог побороть искушение. Выждал, пока я справлюсь, и проскользнул вслед.

Почти банальная история…

– Теперь напрямик, – махнул рукой Доктор.

Мы кое-как миновали то, что когда-то было огромным торговым центром. Когда спускались по обвалившейся стене, Доктор чуть не упал. Я успел его удержать. А он скривился:

– Считаешь меня старым никчемным дураком, да? Может, и прав… Но ты должен знать – невидимка затягивает хуже наркоты.

– Я знаю. А ты не прибедняйся. В этой гонке ты почти меня сделал.

Он кивнул, пряча довольную ухмылку. И указал на развалины то ли клуба, то ли ресторана с уцелевшей ржавой вывеской «Белуга»:

– Тут малость передохнем. Тихое место…