Русские сумерки. Клятва трикстера

Была б у меня хоть одна граната… Или побольше патронов… Я стискиваю зубы. Хорошо мечтать – но лучше это делать в безопасном месте. Прибрежные кусты на том берегу уже трещат, а рев моторов становится оглушительным.

Я проворно взбираюсь по склону и занимаю позицию на вершине холма – в траве между кустом и деревом. Мост отсюда – как на ладони. «Хонды» тяжелее моего «Фалкона», но зато у них нет дополнительного пассажира – это минус пятьдесят килограммов. И скорость выше. У них есть шанс проскочить на наш берег.

Реальный шанс для них. И конец путешествия для нас.

В поредевшей дымке я не смогу оторваться от погони. Даже если прямо сейчас оседлаю «Фалкон».

Значит, любой ценой надо остановить их на мосту.

Все решится – именно здесь!

Мокрым рукавом я смахиваю с лица смешанный с грязью холодный пот. Зачем-то опять проверяю трофейный автомат. И негромко говорю:

– Катя, можно тебя спросить… Только обещай, что не обидишься.

– Спрашивай… – долетает от подножия холма.

В сущности, это не имело особого значения. Дурацкая привычка трикстера – вникать в детали. Или просто не хочется молчать: короткая передышка – вдруг это все, что нам осталось?

– Слушай, а как тебя угораздило?

– Чего? – не понимает она.

– Ну… связаться с упырями?

Она не сразу отвечает, и я успеваю пожалеть о своем дурацком любопытстве. Тем более что время для болтовни – на исходе. Почти все моторы на том берегу заглохли. Значит, большая часть уцелевших бандитов уже там – в зарослях над обрывом. Сейчас таращатся в нашу сторону. Или кто-то из них готовится к броску через мост.

Будто фитиль у пироксилиновой шашки, отгорают последние мгновения… А от подножия холма долетает шепот:

– Глеб, спасибо тебе.

– Рано благодарить, – сухо отзываюсь я.

– И прости… за то, что втравила тебя в беду… Моя вина…

– Нет, – качаю головой, – сам ведь на такое подписался.

И произошло это не сегодня. Намного раньше. Думаю, еще в тот день, когда упыри убили моего отца.

– А я… пошла вместе с Любой. Умерла ее тетка, и… брат, двоюродный, остался один. Ему только девять лет, и он… попал под «эвакуацию».

– Ясно, – бормочу в ответ.

Никаких тайн. Все до ужаса привычно.

– Но ведь это вопреки закону… Понимаешь, Глеб? У него же есть… – она запинается и уточняет: —…была двоюродная сестра. Мы с Любой решили просить племянника губернатора, он вроде кому-то помогал раньше… И на вид казался не очень злым…

Я мрачно вздыхаю. «Не очень злым? Тот, раскормленный, рыжеватый упырь?» Как можно быть такой наивной – на восемнадцатом году Сумерек?

Ругательства едва не слетают с языка. Но я вспоминаю растерзанное тело Любы. И молчу.

Ведь легко судить со стороны. А для них… для них – это была их единственная надежда вытащить пацана – за те несколько дней, что его продержат в областном сборном пункте. Потом, из регионального «эвакопункта», охраняемого ОКАМом, возврата уже не бывает. Именно там заканчивается путь для большинства одиноких детей, подростков и стариков. Для всех, кто жизнями оплачивает процветание новой «элиты»…

– Глеб… Мы не думали, что так обернется.

Конечно.

Просто они ухватились за последний, призрачный шанс. Ясно, что «эвакуаторы» особо не разбираются, когда сверху спускают дополнительные квоты. И ребенка взяли, нарушив даже нынешние, упырьи законы. Мне ли не знать?

Две смелые, пусть чуть наивные девушки – единственные, кто вступился за пацана. Именно поэтому одна из них сейчас лежит мертвая, с перекушенным горлом. А вторая…

Вторую я им не отдам!

Смахнул комара, опять вглядываясь в чуть смазанные туманом очертания деревьев на дальнем, обрывистом берегу. Сейчас там вообще тихо.

Чего медлят, твари?

Больше минуты уже прошло. Но до сих пор ни один не осмелился показаться у того края моста. Догадываются, что я не ушел, что жду их с автоматом наизготовку?

Или, может, страшатся лезть на хлипкий мост?

Давайте, рискните! Не до ночи ж мне тут валяться… Хотя я не против. Могу подождать и до ночи. Ночью легко запутать следы. И хрен они меня возьмут!

– Эй, трикстер! – долетело с того берега, откуда-то из зарослей. – Ты ведь здесь?

Я узнал голос Вараввы и ухмыльнулся.

«Хочешь понять наверняка? Давай посылай кого-то из своих ушлепков!»

Если мост выдержит, обещаю его даже не трогать – до середины реки…

– Знаю, что здесь! – засмеялся Варавва. – Ты ведь умный – почти как я! Ну, кто первым сделает ход?

Гребаный шахматист.

Понятно, что люди для тебя как фигурки – с раз и навсегда установленным числом доступных клеток. Об одном ты забыл: я не пешка. Играю не по клеткам. Да и не в твою игру…

У дальнего конца моста колыхнулись заросли терновника.

Я кивнул почти с радостью: «Пешка Е2–Е4!» Но уже спустя секунду ощутил, как холодок подкатывает к сердцу.

Отнюдь не фигурка сделала ход. Сам гроссмейстер скалил зубы с того берега:

– Ну что, ловкач? Проверим, у кого больше фарта?

Я судорожно стиснул рукоятку «калашникова». Хотя и знал, что сейчас от него будет мало пользы. Неужели Варавва рискнет ехать первым? Ведь мост запросто может рухнуть под его тяжелой «Хондой»…

А если нет?