Русские сумерки. Клятва трикстера

– Скажите, а не знаете, что за деревня недалеко от Огненной реки?

Старик вздрогнул и замер, будто наткнувшись на невидимую стену. Резко развернулся и уставился на меня острым взглядом:

– Вы видели там деревню?

– Ну, да… – растерянно кивнул я.

– И как эта деревня выглядела?

– Дома – обычные, церковь – высокая, красивая… Там еще резной узор на дверях – будто птицы порхают над цветами…

Старик молча, не мигая, смотрел на меня – так, будто я сообщил ему что-то необыкновенное. Потом выдавил:

– Не возле реки. До реки там десяток километров… И деревни – давно нет. Все местные попали под «эвакуацию». А дома сожгли. Церковь – тоже…

Он опустился на траву, будто ноги перестали его держать, и глухо добавил:

– Никто не спасся. Ни один человек.

– А я видел…

– Врешь, – резко оборвал меня старик. – Не мог ты видеть! – он отвернулся и опустил голову, пряча глаза. А потом и вовсе закрыл лицо ладонями, будто его слепил утренний свет, пробивавшийся между кронами сосен.

Я выждал еще минуту, неловко кашлянул. Старик отнял ладони от лица, медленно повернулся. Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Глаза его оказались сухими, и взгляд был пронзительный, совсем не старческий.

Больше я не стал задавать вопросов. Только тихо сказал:

– Спасибо.

– Прощайте, – чуть слышно отозвался он и хрипло напомнил: – От болота надо идти направо…

Все исполнилось в точности.

Очень скоро повеяло сыростью в набегавшем потоке воздуха, а потом справа от тропы замаячили камыши. Полтора километра – как старик и говорил. «Фалкон» пролетел их за считаные минуты.

Я заглушил мотор и осмотрелся.

Вправо тропы не видать, если и была – давно заросла. И верно, кому охота наведываться на мертвый хутор? Но если держаться подальше от края болота – проехать можно.

– Глеб… – тронула меня за плечо Катя.

Ясно. Все время нашего общения с лесным путником она терпеливо молчала. А сейчас не выдержала:

– Глеб… О какой деревне вы говорили?

Угу. Вероятно, со стороны та беседа выглядела чистым безумием.

– Какая деревня? Не знаю, – честно ответил. Может, я и правда контуженый, который видит то, чего видеть не дано? «Резной узор на дверях – будто птицы порхают над цветами…»

Я вздохнул.

Потому что следом из памяти пришло еще одно видение – огненный водоворот, вонзающийся в мою грудь. Я сморщился. Воспоминание – такое ясное, что даже кожа на груди засаднила…

Да, реально засаднила!

Я испуганно пощупал тело сквозь футболку. Чуть-чуть болит…

– Катя, – глухо пробормотал я, – у тебя не найдется… зеркальца?

Конечно, идиотизм.

Отважный трикстер в роли мнительной барышни. Да и откуда у Кати зеркальце? После всех этих передряг.

Но зеркальце нашлось. Совсем крохотное… и вполне достаточное.

Через секунду, задрав футболку, я растерянно изучал чуть припухшие, красноватые линии на своей коже. В том самом месте!

Нет, это был не просто шрам. Линии складывались в фигуру…

– Катя, – выдавил я неловко, – глянь, пожалуйста… Что это за хрень?

– Клещ? – встревожилась она.

Соскочила с мотоцикла, обошла его и озабоченно уставилась на мою «разукрашенную» грудь. Потом недоуменно подняла взгляд:

– Татуировка воспалилась? Болит, да?

Я едва не выругался. Но все-таки сдержался. Глупо. Хотя как ей объяснишь, чтоб не выглядеть психом? Я ведь и сам в себе до конца не уверен.

– Катя… а что это за фигура? Это чего-нибудь значит?

Она улыбнулась:

– Ну ты даешь! Забыл, что сам себе наколол? Это ж Крест Богородицы, древний символ света и возрождения… Да ты не волнуйся. Красиво получилось. И скоро заживет.

– Да, заживет, – сухо кивнул я, одергивая и заправляя футболку в джинсы. А в голове опять звучали голоса – отчетливые, будто наяву.

«Все зависит от того, сможешь ли ты поднять новую ношу…»

«Благослови воина Глеба…»

«Живи и побеждай!»

Значит, смог? Значит, благословили?

Значит, не пригрезилось?

Глава 2

Не по-осеннему горячее солнце высоко встало над горизонтом. Но в Чертовой чаще веяло прохладой. Здесь еще с ночи хранился густой полумрак. И ничто не могло потревожить нечеловеческую гармонию, даже крик одинокой птицы.

Изогнутые ветви слегка покачивались. А листочки подрагивали, жадно расправляя к солнцу зеленые ладони.

Чаща радовалась погожему деньку.

Только мерный рокот «Фалкона» нарушал ее безмятежность. Мотоцикл бойко летел между кривыми, будто изломанными стволами.

Деревья росли тут не густо, под их тенистым пологом в избытке хватало места. Хоть пять километров, хоть десять – по твердой земле, как по дороге. Монотонная картинка справа и слева расслабляла внимание.

Но это было неправильно – я чувствовал до холодного озноба по спине…

– Пригнись! – успел крикнуть, когда «Фалкон» взлетел на небольшой пригорок. Катя взвизгнула.

Толстая ветка просвистела в считаных сантиметрах.

Я на максимум выжал газ. Вдруг накренившийся, как живой, ствол остался позади.

Но впереди имелись другие…

Будто толстые змеи, укрытые за листвой, десятки веток уже тянулись со всех сторон. И оттуда, из зелени, щупальцами вырастали зазубренные, острые сучья.