Русские сумерки. Клятва трикстера

Сзади жалобно скрипнули половицы. Я хмуро оглянулся. На пороге стоял Кид, прислонившись к дверному косяку, засунув руки в карманы потертых джинсов. Солнечные зайчики сверкали на бляхе ремня, а его владелец мрачно рассматривал нас с высоты своего почти двухметрового роста.

Наконец не выдержал и сухо озвучил:

– Что вы с ума сходите, ребята?

– Нормально, – процедил я, выпуская Ромкину футболку. И отвернулся.

На самом деле – мне было стыдно.

Ладно, Ромка – он-то совсем зеленый, на пять лет младше, до этого никогда не попадал в серьезные передряги.

А я… Какого лешего устраиваю сцены?

Подумаешь, ляпнул он глупость – почему меня это так задело?

Нервы расшалились? Или он вслух произнес то, о чем я сам боюсь даже подумать?

К дьяволу!

Я не параноик.

Есть масса других, разумных объяснений…

Шесть дней назад Настя должна была явиться в это чертово заброшенное село. Но вполне могло статься, что она понадобилась в ином месте. Мало ли какие планы у командования Невидимой Армии? Такой ценный человек всегда нарасхват. Особенно если учесть, что она – не совсем человек…

Вон и Кид говорил, что все будет в порядке. И если бы случилось что-то экстраординарное, нам бы давно дали знать – связь-то у нас есть!

– Ромка, оставь его в покое, – негромко сказал Кид. – Пошли в дом…

Скрипнула за ними дверь.

Я целую минуту сидел неподвижно, уставившись в трещину на ступеньке. Потом обошел дом, отыскал в густой траве пульт от телевизора и вернул его на подоконник открытого окна.

Пускай смотрят. Один хрен нечего делать.

Энергии от портативного мю-генератора хватит и на старый телевизор, и на систему оповещения, датчики которой Ромка понатыкал на всех подступах к деревне.

Я сел в траву прямо под окном, привалился спиной к теплым кирпичам.

Мы тут – единственные жители, так что надо расслабиться и сполна насладиться этим солнцем и покоем…

Кид и Ромка о чем-то тихо переговаривались.

Я вслушался.

Нет, не обо мне. Кажется, опять обсуждают спецоперацию ОКАМа…

– …Думаю, чтоб отчитаться, дохлых псевдоволков свезли со всей области.

– Ну, может, и живоглотов пришили где-то в области?

– О чем ты говоришь! Эту нечисть даже огнеметом не возьмешь. Самая страшная тварь!

Я закрыл глаза.

«Самая страшная тварь – вовсе не живоглот…»

…Тусклый свет лампы. Острый запах крови.

Очень хотелось проснуться. Только кошмар не кончался.

Я опять увидел плавно качающееся тело Сереги и худого верзилу, присевшего на ступеньку лестницы. Кажется, он ждал, пока кровь стечет в таз.

– Что… что ты творишь?

Хозяин не ответил.

И молча вспорол голое тело ножом…

…шум ветра в кронах.

Чириканье воробьев.

Безмятежность – легкая и полезная для нервов. Даже голоса из открытого окна больше не раздражают.

– …а помнишь, министр еще летом дал обещание вычистить Подмосковье? Тогда проскользнула инфа о каком-то удивительном спецсредстве…

– Обещал вычистить? – хмыкнул Кид, – Смешно. Нынче даже трикстеры не держат слово!

«Интересно, кого он имеет в виду?..»

…Аккуратно открываю окно. И ужом выползаю наружу, кувыркаюсь в мокрую траву.

Вскакиваю, бегу под косыми струями, не разбирая пути. Падаю в грязь и опять поднимаюсь, петляю по кустам. Скатываюсь в канаву, ползу… А изувеченное тело Сереги до сих пор, как наяву, маячит перед глазами. И тяжелая поступь «мясника» мерещится за спиной.

Я прихожу в себя только метров за пятьсот, когда проклятый дом скрывается в дымке.

Тоска, как глухая боль, сжимает сердце. И такое острое чувство беспомощности, что ноги сами подгибаются…

– Глеб, ты завтракать будешь? – долетел голос Ромки.

Я повернул голову.

Он спрыгнул с крыльца. Подошел, остановился рядом, неуверенно переминаясь. Мне опять стало неловко – даже если нервы расшатаны, глупо срываться на друзьях. Пусть даже они мелют всякую чушь…

– Спасибо, Ромка, но что-то совсем жрать неохота… И вообще так колбасит, словно неделю из Зоны не вылезал.

– Голова болит? Таблетку дать?

– Не болит. Просто сижу и, как дурень, вспоминаю золотые дни детства…

Он насупился, буркнул:

– Ты меня извини, ладно?

– Уже, – усмехнулся я, – тебе еще повезло, что Кид не слышал, а то б он тоже обиделся… Так обиделся, что пришлось бы компресс прикладывать! Он-то Настю давно знает – куда дольше, чем мы с тобой.

Ромка вздохнул и присел рядом: