Русские своих не бросают

– Один гектолитр, государь, равен 3,6 четверика. Так вот, это зерно практически все покупала Турция. Но уже в 1816–1820 годах объем годового экспорта зерна достиг 5,8 миллиона гектолитров, из которых треть шла в Южную Европу. И это несмотря на то, что цены на зерно росли из года в год.

А в 40-х годах, когда в Северной Европе из-за эпидемии фитофтороза почти полностью погиб урожай картофеля, экспортный объем продаж русского зерна увеличился вдвое. В 1847 году он достиг максимума – 12,4 миллиона гектолитров. Вот тут Британия, которая пострадала от неурожая картофеля едва ли не больше всех, поспешила отменить все свои ограничения на ввоз хлеба. Главным поставщиком хлеба в Британию стала Россия. Это-то и переполошило сильных мира сего из Туманного Альбиона.

Английские торговцы стали активно закупать зерно, выращенное в САСШ, а также в Дунайских княжествах. Из Молдавии и Валахии в Британию ежегодно отправлялось 1–2 миллиона гектолитров пшеницы и кукурузы.

Один немецкий эмигрант, живущий в настоящее время в Британии, писал: «Англия не может допустить, чтобы Россия постепенно поглотила придунайские страны, значение которых как хлебной житницы все возрастает; она не может позволить, чтобы Россия закрыла судоходство по Дунаю. Русский хлеб и теперь составляет слишком важную статью в потреблении Англии; присоединение же к России этих производящих зерно пограничных с нею стран поставило бы Великобританию в полную зависимость от России и Соединенных Штатов и превратило бы эти две страны в регуляторов мирового хлебного рынка».

– Интересная мысль, – кивнул император, – скажите, Андрей Борисович, а как зовут этого немца?

– Зовут его Карл Маркс, – ответил я. – Он женат на единокровной сестре нынешнего министра внутренних дел Пруссии Фердинанда фон Вестфалена. Я потом расскажу вам о нем более подробно, сейчас же отмечу, что этот человек сделал еще одно верное замечание – насчет судоходства по Дунаю. Британцев весьма беспокоил контроль России над устьем Дуная. Тем самым вы, государь, перекрывая эту важнейшую европейскую транспортную артерию, смогли бы серьезно влиять на экономику и политику всей Европы.

Вот, посмотрите, – я развернул карту, лежавшую на столе в кабинете императора. – Это Дунай, самая большая река в Европе – после Волги, разумеется. Она судоходна почти на протяжении двух с половиной тысяч верст. Из Черного моря по Дунаю можно добраться до Баварии, и даже до вюртембергского Ульма, пересекая при этом множество богатых и густонаселенных земель. Вена, Будапешт, Белград, Пресбург[31], все эти города стоят на берегах Дуная. А притоки Дуная расходятся по всей Европе.

Это самая большая и самая оживленная транспортная артерия Старого Света. Дунай практически не замерзает – судоходство по нему прекращается обычно на один – два месяца, а в теплые зимы суда по Дунаю ходят круглый год.

Контролируя западную часть Черного моря, Россия перехватывала все три основных гирла – так именуются устья Дуная: Килийское, Георгиевское и Сулинское. Вот этого-то и боялась Британия, и не только она. Отсюда и недоброжелательное отношение к России и Австрии, мечтающей завладеть всем течением Дуная.

– Что ж, в этот раз, когда этот молокосос Франц-Иосиф окончательно очистит занятые его войсками Дунайские княжества, мы возьмем под строгий контроль все эти гирла, построим сильные крепости у впадения Дуная в Черное море, чтобы даже мышь мимо них не проскочила, – сказал император.

– А почему Британия проявила такую активность во время кризиса, связанного со святыми местами в Иерусалиме? – спросил Перовский. – Ведь спор между православными и католиками англиканской церкви не касался.

– Тут, Василий Алексеевич, следует вспомнить то время, когда Россия оказалась на Босфоре и подписала с Османской империей Ункяр-Искелесийский договор. Ведь по Андрианопольскому мирному договору 1829 года, заключенному с Турцией после победоносной войны, Россия получила право свободного, без турецкого досмотра, прохода торговых судов через Проливы. А по Ункяр-Искелесийскому договору 1833 года Турция обязалась вообще не пропускать военные корабли других стран в Черное море.

Этот договор привел в ярость Британию. Фактически Россия и Турция могли теперь контролировать судоходство на Черном море. А ведь помимо того, что четверть импорта в Турцию составляли английские товары, так, ко всему прочему, и вся английская торговля с Персией велась тогда через черноморский порт Трапезунд (Суэцкий канал еще не построен). С большим трудом английской дипломатии при попустительстве канцлера Нессельроде удалось добиться отмены Ункяр-Искелесийского договора. Британия стала наращивать поставки своих товаров в Персию: если в 1842 году через Дарданеллы проследовало 250 английских судов, то в 1851 году их было уже 1741!