Русские своих не бросают

– Ничего уже не сделаешь, увы. Что случилось, то случилось. Вы же, полагаю, пока не умеете воскрешать мертвых… А что будет потом?

– Мы надеемся начать подготовительный семестр уже в феврале следующего года. Но до того, первого декабря в Петербурге намечается съезд русских ученых при Елагиноостровском университете, где для вас уготовано место в президиуме. Кстати, зарплата будет начисляться уже с первого ноября. Во время подготовительного семестра будет пониженная нагрузка на новых профессоров, зато будут читаться курсы по известным нам научным достижениям в самых разных сферах, в том числе и математике.

Я не стал говорить, что два курса буду читать лично, второй из которых – именно по геометрии по учебнику Сергея Петровича Новикова. Кроме того, мне предстоит защитить диплом и начать работу над диссертацией. Но это все в будущем… Конечно, было несколько боязно, как отреагирует Лобачевский на то, что какие-то юнцы будут его учить. Но у того вдруг загорелись глаза, и он с жаром произнес:

– Артемий Александрович, знаете, что для меня самое важное? Мои дети и моя супруга, конечно, на первом месте. А вот на втором – именно возможность самому поучиться, ведь математика в вашем времени, я полагаю, активно развивалась. Почести же и деньги – дело третье и не столь важное. Так что я вам бесконечно благодарен, Артемий Александрович. Вам, профессору Слонскому и, конечно, государю. Не откажетесь переночевать сегодня у меня? Мне надо будет отдать некоторые распоряжения и уладить кое-какие дела. А завтра с утра мы с вами сможем отправиться в Казань.

5 (17) октября 1854 года.

Кабинет в Зимнем дворце

Подполковник Гвардейского Флотского экипажа

Смирнов Игорь Васильевич

– Василий Андреевич, познакомьтесь, – Андрей Березин представил меня моложавому генералу в мундире, увешанном орденами, и с лихо закрученными усами, чуть тронутыми сединой. – Это подполковник Игорь Васильевич Смирнов, глава Внутреннего управления Особой службы Эскадры, мой заместитель.

Усатый орденоносец пожал мне руку и в свою очередь представился:

– Генерал-адъютант Василий Андреевич Перовский. Андрей Борисович вкратце рассказал мне, что у вас для меня имеются весьма любопытные сведения. Поэтому-то он и предложил вам встретиться со мной в столь ранний час, перед нашим совещанием с императором.

От напоминания о том, что часы во дворце пробили всего шесть часов, мне нестерпимо захотелось зевнуть. Прикрыв ладонью рот, я с трудом сдержался и произнес:

– Ваше превосходительство…

Перовский слегка поморщился. Видимо, он уже знал о том, что мы, люди из будущего, с трудом привыкаем к титулованию во время общения со своими предками.

– Игорь Васильевич, поскольку беседа наша приватная, то вы можете обращаться ко мне просто по имени и отчеству.

– Хорошо, Василий Андреевич. Так вот, мои люди, совместно с сотрудниками департамента графа Орлова, занимались разработкой нескольких подозрительных личностей. Сначала нам удалось выйти на группу, которая, как оказалось, работала на англичан, хоть и состояла в основном из поляков. Но как и предполагалось, они такие оказались не единственные. Два дня назад мы обнаружили еще одну явку в доме на Казанской улице. Кстати, в том самом, в коем еще в царствие императора Александра Павловича жил польский поэт Адам Мицкевич.

– Я знаю этот дом, – кивнул Перовский. – Да и с Мицкевичем имел честь быть знакомым. Кто ж знал, что он станет таким ярым ненавистником нашего отечества…

– Так вот, – продолжил я. – Нам повезло, что в доме напротив пустовала квартира, которая принадлежала одному приятелю штабс-капитана Новикова, моего напарника из ведомства графа Орлова. И вчера майор Васильев и его группа увидели, как двое поляков, которые уже бывали в том доме, привели с собой двух молодых людей. Мы узнали в них наших курсантов. Им пришлось выручать этих охламонов и начать штурм здания намного раньше, чем мы собирались.

– А зачем было ждать-то? – полюбопытствовал Перовский.

– Дело в том, что нам очень хотелось понаблюдать за теми, кто заходит в этот дом и посещает явочную квартиру. Да и кое-какие разговоры мы смогли подслушать – есть у нас аппаратура, считывающая человеческую речь с оконного стекла…

Перовский покачал кудрявой головой и с некоторым сомнением посмотрел на окна кабинета, в котором мы находились.

Андрей улыбнулся:

– Не бойтесь, Василий Андреевич, кроме нас, ни у кого такой аппаратуры в этом мире нет. Да и к чему вас здесь подслушивать? Тем более, в кабинете, выходящем во внутренний двор Зимнего, где просто негде ее разместить. Продолжай, Игорь Васильевич.