Русские своих не бросают

Внешне «Выборг» не произвел особого впечатления на Нахимова и Корнилова. Размеры его были довольно скромными – всего пятьдесят метров, – он был даже меньше пароходофрегата «Владимир», на котором любил выходить в море адмирал Корнилов. К тому же вооружение его показалось адмиралам недостаточно серьезным – всего-то одна башня с орудием калибра 76 миллиметров. Не вызвала у них восторг и маленькая башенка шестиствольной установки АК-630. Правда, когда я им сообщил, что эта «пукалка», как уничижительно назвал ее Нахимов, может вести огонь со скорострельностью четыре тысячи выстрелов в минуту, адмиралы и генерал «зависли» на минуту. И потом с уважением поглядывали на шестистволку, пытаясь понять, как можно стрелять так быстро из такой маленькой пушечки, которую зачем-то запихнули в похожую на грибок башенку.

Потом мы посетили «Мордовию». Вот тут эмоции поперли через край. Для начала Нахимов сравнил МДК с котлетой, позади которой зачем-то поставили три мельницы. Действительно, корабль на воздушной подушке немного смахивает на котлету. И лопасти трех маршевых двигателей, если напрячь фантазию, похожи на крылья ветряной мельницы.

Забравшись на палубу корабля, мы бочком-бочком нырнули в дверь на борту корабля и отправились осматривать внутренние помещения. Капитан 2-го ранга Николай Иванович Сергеев, предупрежденный мною о визите героев обороны Севастополя, находился в ходовой рубке. На МДК тоже был аврал – его готовили к дальнему походу, когда кораблю придется двигаться не только по воде, но и посуху. Все лишнее сгружали на баржу, а корпус МДК максимально облегчали.

Топливо для двигателей, которые были весьма прожорливыми, везли на двух деревянных баржах, в мягких и эластичных резервуарах для горючего. Их обнаружили на контейнеровозе «Надежда» во время генеральной ревизии его грузов.

Мы вышли на крыло мостика МДК, где Нахимов и Корнилов с удивлением разглядывали палубу «Мордовии» и его «юбку», с помощью которой корабль мог парить над морскими волнами и даже над сушей. А генерал Хрулёв завороженно разглядывал поднятые над палубой 22-ствольные установки залпового огня «Огонь». Когда ему рассказали, что одним залпом этих потомков конгревовских ракет был начисто уничтожен лагерь французского десантного корпуса под Бомарзундом, он охнул и попросил разрешения подойти к установкам поближе, чтобы хорошенько рассмотреть их.

А адмиралов больше всего удивила возможность «Мордовии» с огромной скоростью двигаться по мелководью, выкатываться на берег и высаживать там десант, который, буквально не замочив ног, сразу может пойти в бой.

– Дмитрий Николаевич, – недоверчиво переспросил Корнилов, – это правда, что сей чудо-корабль может лететь над водой и даже выбираться на сушу?

– Именно так, Владимир Алексеевич, – ответил я. – Вот и Николай Иванович это подтвердит. – И я указал на командира «Мордовии», который молча слушал наш разговор.

Похоже, что он был впечатлен сегодня не меньше своих гостей, потому что увидел вживую тех, о ком читал в учебниках по военно-морской истории во время учебы во «Фрунзенке»[50], и чьи фамилии были выбиты на мраморных досках, висевших на стенах его училища.

А сторожевой корабль, или, как принято с некоторых пор стало называть корабли этого класса, корвет «Бойкий», я оставил для адмиралов на десерт. Пусть они оценят боевые возможности этого корабля и выслушают мое предложение по использованию его уникальных боевых возможностей. Есть у меня один план, правда, довольно рискованный. Но в случае осуществления он давал нам огромный шанс победоносно закончить войну. Я вчерне обсудил его с императором, но он, малоопытный в морских делах, честно сказал мне об этом и посоветовал обсудить мое предложение с людьми более сведущими – Нахимовым и Корниловым. Ведь в случае успеха мы поставим на уши надменную «владычицу морей» Британию…

5 (17) октября 1854 года.

Петербург, Елагиноостровский госпиталь

Джеймс Арчибальд Худ Катберт

Я с любовью и нежностью смотрел на сидящую напротив меня Евгению Кречетникову. Каштановые волосы, зеленые глаза, матовая кожа… И даже мешковатое черное платье сестры милосердия Крестовоздвиженской общины неспособно скрыть ее красоту.

Познакомился я с ней в середине сентября, когда ее и других сестер второго набора общины по просьбе великой княгини Елены Павловны послали на трехнедельный курс по обучению основам ухода за больными. На тот момент больных в госпитале хватало, а вот раненых было всего двое – Альфред Черчилль и ваш покорный слуга, плюс из смежных областей еще две девушки с аппендицитом. Альфреда, понятно, никто и не спрашивал, а вот ко мне подкатила моя дражайшая сестричка с просьбой послужить наглядным пособием. Я подумал и согласился – все же потом сестрам милосердия придется заботиться именно о мужчинах, а не о девушках.