Русские своих не бросают

Открыв бесшумно окно, мы пробрались в детскую. У меня была одна забавная штучка, подаренная мне Сашей. Он называл ее фонариком. Если нажать на кнопочку в ее тыльной части, то из другого конца начнет выходить свет, не похожий на свет свечи или лампы. Он был какой-то холодный, словно свет луны. Подсвечивая этим фонариком, мы осмотрели комнату. Вместо пары старых кроватей, на которых когда-то спали мои друзья, стояли небольшой столик и пара стульев, а также шкаф… А на столе бутылка и пара стаканов, от которых пахло не водкой и не греческим узо, а чем-то более «благородным», импортным.

На одном из стульев лежал портфель. Так-так… Открыв его и достав несколько бумажек, я при свете фонарика стала их разглядывать. Но увы, на бумаге были лишь какие-то непонятные столбики цифр и букв. Положив их обратно в портфель, я – поставила его на пол, после чего решила осмотреть шкаф. Смазав тряпочкой с оливковым маслом его петли, я открыла его и заглянула внутрь. Все, что там находилось – это какая-то потрепанная книжка. По неожиданному наитию я взяла и ее. Так-так… На самом что ни на есть английском языке. Сочинение какого-то Джона Клиланда под названием «Фанни Хилл – мемуары женщины для утех». Интересное чтение для малоросса. Только я хотела положить ее обратно, как любопытство заставило меня пролистать пару страниц – все-таки подобных произведений я ни разу в руках не держала. И тут я обнаружила, что кое-какие страницы и слова помечены чернилами. Чуть поколебавшись, я сунула ее туда же, в портфель.

Самым умным было бы завтра с раннего утра переправить эти вещи Жене, пусть он в них разбирается. Но я подумала – а что если таинственный визитер Поваренко успеет уйти? И, наплевав на все инструкции, я сделала знак девочкам, после чего мы тихонько вошли в коридор.

Оба мужчины, как я и ожидала, храпели в бывшей спальне родителей Иоаннопуло. Половица подо мной предательски скрипнула, и один из них проснулся. Но увидев направленный на него ствол ружья, он вскрикнул и закрыл голову руками. Другой же оказался проворнее – вскочив с постели, он метнулся к двери. Стоявшая у входа в комнату Маша не нашла ничего лучше, как огреть его с размаху прикладом, причем так, что беглец, взмахнув руками, рухнул на пол.

– Вы там аккуратней! – сказала я по-гречески. – Он нам нужен живой. Маша, запакуй его, как нас учил Женя.

Тем временем Соня заставила второго мужчину лечь на пол лицом вниз и тоже связала ему руки. Он, видимо, еще не придя в себя от испуга, и не думал сопротивляться. Лишь через пару минут он жалобно запричитал по-английски:

– Я подданный королевы Виктории! Вы не имеете права так со мной обращаться!

– И как же зовут подданного королевы? – я тоже перешла на английский язык. Британец молчал, и я, вспомнив то, чему учил нас Евгений, помахав перед его глазами лезвием ножа, переместила клинок к его причинному месту, чуть надавив обухом. Связанный ойкнул:

– Вы женщина?!

– Ага. Не забывайте, что мы гречанки, и что враги всегда боялись, что греки их отдадут своим женщинам. Так что советую вам рассказать все о себе, кто вы и что делаете здесь, в Балаклаве. Считаю до трех, а потом…

Я нажала чуть сильнее, а потом сделала вид, что собралась провести некую хирургическую операцию. Перепуганный британец заорал благим матом:

– Не надо! Не надо! Меня зовут Эндрю Кук, я здесь под фамилией Поваренко!

– Откуда вы так хорошо знаете русский?

– Я вырос в Одессе. Не надо, прошу вас, уберите нож, я все скажу!

– А тот, второй?

– Я не знаю, как его зовут на самом деле. А он жив?

Маша деловито пощупала шею второго англичанина и усмехнулась:

– Пока да. Ничего, он нам тоже все расскажет…

Увы, на литургию мы на следующее утро так и не попали – чуть рассвело, мы повезли наших связанных «друзей» в Севастополь на подводе, запряженной смирной лошадкой, которую нашли в конюшне Иоаннопуло. А на выезде из Балаклавы мы увидели группу вооруженных людей, спускавшуюся по севастопольской дороге. О бегстве не могло быть и речи – мы не могли оставить шпионов неизвестно кому.

Я отдала команду своим девчатам приготовиться к бою, но когда те приблизились, я с облегчением увидела, что первым среди них едет наш Женя. Когда я его спросила, куда это они собрались, тот замялся, и я проворковала:

– А взгляни в фургон. Там некий Поваренко, он же Кук, и его ночной гость.

Женя посмотрел туда и остолбенел:

– Лен, вы что, сами их взяли? И сами связали?

– Как видишь. Визитер, кстати, собирался уехать сегодня еще затемно, так что скажи еще спасибо.

Тот обнял меня и расцеловал – понятно, в щеки, губы мои – только для Сашеньки. Но взглянув на моих спутниц и увидев там Машу, помрачнел и, подойдя к ней, сказал:

– Маша, пообещай мне, что ты больше не будешь впутываться в подобные авантюры. А вообще-то, девочки, чтобы это было в первый и последний раз. Любые свои действия вы обязаны согласовывать со мной. Считайте это боевым приказом. Знаете, что бывает за неисполнение боевых приказов?

– Что? – вскинулась Маша.