Русские ушли

До сих пор Майклу не приходилось одновременно принимать душ и поглощать пиццу. Он глотал, почти не жуя, изворачиваясь под струйками, стараясь и уберечь еду от излишнего намокания, и влезть в воду целиком. Потом блаженствовал, оттирая кожу мягкой мочалкой. Сандерс, ожидавший своей очереди, покашливал под дверью переносной кабинки, но Майкл его игнорировал.

На рассвете они, разморенные чистотой и сытной едой, разрешили помыться Элле. Она упоенно плескалась, а приятели, развернув на крыше диванчики, хихикали: пусть помоется за свои денежки!

Майкл уже задремал, когда Элла поднялась на крышу и закатила истерику, увидев, что ей не хватило диванчиков и белья. Она трясла Сандерса за плечи, и в конце концов он швырнул ей верхнее покрывало — на, отстань. Элла пыталась выдернуть из-под него еще и подушку, но Сандерс рявкнул что-то угрожающее. Девушка расплакалась и ушла за ширму, где долго возилась на пенопрессовой раскладушке, бессвязно жалуясь на жизнь.

— А на хрен за нами поперлась?! Мы тебя звали?! — не выдержав, рявкнул Майкл. — Думала, в шоколаде ходить будешь?!

Элла затихла, а Майкл наконец-то уснул, не обращая никакого внимания ни на пробуждающуюся жизнь колонии, ни на поднимающееся солнце. Ему было хорошо.

* * *

Скандал из-за израсходованной кредитки разразился во второй половине дня. Элла орала дурным голосом; при каждом вскрике она непроизвольно пукала, а Сандерс мерзко хихикал, что злило ее еще больше. Майкл отмалчивался и держался в стороне — идея не моя, и задницу Элле тоже порвал не я, так что пусть Сандерс отлаивается. К тому же истериковать было бесполезно — денежки уже потрачены.

Когда Элла сорвалась на визг, он не выдержал и спустился вниз. Постоял в мастерской. Отчего-то сегодня ему все виделось в ином свете. Еще вчера его донимала вонь и подташнивало, когда он представлял, как Борис запускает обе руки в чан с дерьмом. Борис, конечно, не копался в фекалиях и работал всегда в перчатках: некоторые нюансы приходилось отрисовывать пальцами, а не кистью. И в чан он лазил специальным ковшиком, который тщательно мыл после каждого использования. Мыл не водой, а растворителем. Все для того, чтоб не смешивать опенки. Строго говоря, Борис был страшным аккуратистом и педантом. Но все равно Майкл так и не смог пожать ему руку, знакомясь.

А сегодня профессия Бориса казалась ему почти заслуживающей уважения. Человек живет как хочет. И делает, что хочет. Не зависит от моды, ни под кого не подстраивается, думает своей головой. Кому от этого хуже, если на то пошло? Вот то-то, что никому. Вполне безобидная причуда, приносящая незначительный доход.

Старательно обходя завещенные чистыми тряпками — чтоб краски не выцвели — зажимы с неоконченными картинами, Майкл добрался до кухни. Вздохнул, увидев беспорядок. Вчера они с Сандерсом свалили продукты как попало, выхватив лишь несколько упаковок, содержимое которых радостно слопали. Надо бы глянец навести, подумал Майкл, а то Борис расстроится, когда приедет и застанет подобный бардак.

Он деловито раскладывал коробочки и баночки по полкам многочисленных шкафов, преимущественно пустовавших. Временно переселил линкер на подоконник — в ящике свое законное место заняли овощи в стерильной упаковке. Заполнил и холодильник. Оглядел кухню хозяйским взором, поймал себя на мысли: а здесь неплохо, черт возьми! «Много ли человеку для счастья надо, — философствовал Майкл, в качестве завершающего аккорда заталкивая линкер на нижнюю полку кухонной тумбы. — Всего лишь небольшое количество вещей, с которыми он привык связывать понятие комфорта. Нет вещей — он несчастен. Есть вещи — и вот он уже как дома».

На пороге возник Сандерс.

— Я пообещал Элле, что мы возьмем ее с собой.

Майкл потерял дар речи. Сел на край стола, глядя на приятеля. Сандерс некоторое время еще сохранял победоносный и решительный вид, затем виновато выкрикнул:

— А что мне оставалось делать?! У нее действительно больше нет денег, ни цента! Я-то думал, у нее в загашнике еще пара-другая кредитов, а у нее — ни фига! И там как раз на билет до Земли хватало… А теперь она никак туда добраться не сможет.

Майкл быстро наливался дурной кровью. Наверное, лицо у него стало страшным, потому что Сандерс попятился:

— Ты что?! Успокойся!

В эту минуту Майкл запросто мог бы его убить. И наплевать, что Сандерс на десять фунтов тяжелее и на дюйм выше. Убил бы. С одного удара…

Потом Сандерс лил ему на затылок холодную воду.

Майкл тяжело дышал, сжимал кулаки, хрустел зубами. И все-таки не выдержал. От удара в грудину Сандерс отлетел, красиво раскинув руки, спиной врезался в тщательно выстроенную Майклом горку из коробочек с продуктами.

— Ты, fucking bastard, — сипел Майкл, — sunuva-bitch, ты… Ты, чтоб твою жену похоронили с твоими яйцами в кулаке… чтоб у тебя хер на лбу вырос и не вставал… КТО ТЕБЯ ЗА ЯЗЫК ДЕРГАЛ ГОВОРИТЬ, ЧТО МЫ ЛЕТИМ НА ЗЕМЛЮ?!