Русские – успешный народ. Как прирастала русская земля

На следующий год донцы во главе с атаманом Фроловым выступили на Кубань в числе 9,5 тыс. конных и пеших, с пушками и мортирами. На реке Ее к казакам присоединился калмыцкий тайши Дундук-Омбо с 40-тысячной ордой, чьи становища располагались тогда на реке Егорлык, — дипломаты императрицы Анны Иоанновны недавно приняли его в российское подданство. Степь была ногаями выжжена, и до Кубани добралось лишь 5 тыс. самых «доброконных» казаков. Вместе с калмыцкими воинами казаки переправились на левый берег Кубани и прошли до ее устья, учинив врагам повсеместный разгром. [141]

От кубанского устья донцы вернулись домой, а калмыки еще два раза прошлись по ногаям в чингисхановом стиле.

В ходе этих походов были взяты турецкие крепости на Таманском полуострове, следом пал и Азов.

Во время войны быстрыми темпами шло покорение Дикого поля, главного врага русских войск. Ударно достраивалась Украинская оборонительная линия — 300-километровая полоса укреплений между Донцом и местом впадения Орели в Днепр.

Прусский офицер на русской службе Х.-К. Манштейн писал, что «она простирается более чем на 100 французских лье, и на этом протяжении выстроено до пятнадцати крепостей, снабженных хорошим земляным бруствером, штурмфалами, наполненным водой рвом, гласисом и контрэскарпом с палисадом. В промежутках крепостей, по всей линии, устроены надежные редуты и реданы [142]».

Численность ландмилиции на линии была доведена до 20 регулярных полков. В 1736 г. решением фельдмаршала Миниха их преобразовали в конные и назвали Украинским ландмилицион-ным корпусом. По мнению Манштейна, белгородские и курские однодворцы, служившие в ландмилиции, являлись «прекраснейшим войском в России».

Кстати, строительство линии вызвало недовольство со стороны малороссийских дворян, потомков казачьей старшины. Работавшие на старшину простые казаки теперь воздвигали укрепления, а часть дворянских земель перешла ландмилиционерам…

С постройкой Украинской линии крымские татары лишились многих дорог, которые вели их в Южную Россию. В то же время степь все еще оставалась главным союзником Крымского ханства. Настоящим оружием массового поражения были поджоги степи. Из-за раскаленного воздуха и дыма люди и лошади русского войска оказывались как в печи. Тот, кто спасся от огня и удушья, мог затем погибнуть от жажды и голода. После падежа коней русская армия становилась крайне уязвимой перед внезапными нападениями крымской конницы.

Южнее Орели оседлости уже не было, за исключением редких поселений в речных плавнях — их обитатели жили речными промыслами. Южнее реки Самары не было и лесов. «Можно пройти, — пишет Манштейн, участник походов Миниха, — 15 и 20 верст и не встретить ни одного куста, ни малейшего ручейка; вот почему надо было тащить дрова с одной стоянки на другую…»

Однако русская армия все же преодолела степи, опираясь на цепи спешно выстроенных редутов, соединивших ее с Украинской линией, и дважды входила в Крым.

Калмыки и донские казаки рассыпались по всему полуострову для захвата добычи. Грабительское ханство прочувствовало на своей шкуре, что такое настоящий набег.

Но на море все еще господствовал турецкий флот, организовать снабжение русской армии по растянутым сухопутным коммуникациям оказалось невозможно.

Несмотря на формальную бесплодность русских операций в Крыму — войска в итоге покинули полуостров, — ханским силам было уже не до помощи кубанским союзникам.

По условиям Белградского мира Россия получала крепость Азов, бывшую ключом к Западному Кавказу. Малая и Большая Кабарда, то есть центр Северного Кавказа, объявлялись нейтральными.

Русские потери, связанные с войной, в первую очередь санитарные, были огромны, но стало ясно, что господству турок на Черном и Азовском морях подходит конец. На Дону и Днепре действовали речные флотилии — русские готовились выйти в море. Крымское ханство было отрезано от кубанских ногаев.

Де-факто по результатам войны к России был присоединен огромный кусок Дикого поля к востоку от Днепра — вдоль Украинской линии, от реки Орели до реки Самары и от Донца до истоков Миуса. Назвали его СлавяноСербией — в честь поселившихся здесь вместе со своими дружинами сербских полковников Шевича и Прерадовича.

При императрице Елизавете Петровне русские присоединили еще одну область Дикого поля, к западу от Днепра, до реки Синюхи, бывшей границей с Польшей. Она получила название Новая Сербия (с 1764 г. Новороссийская губерния) благодаря пришедшим сюда из Австрии братьям-славянам во главе с полковником Иваном Хорватом.

В этих двух «сербиях» возникают Новосербское и Славяносербское поселения, Бахмут, Константиноград, крепости Булевская и Св. Елизаветы — Елисаветград (современный Кировоград). [143]

В отличие от последующей екатерининской эпохи, правительство раздавало здесь земли под поместья небольшими участками, типичными для Московской Руси.