Русские в британских университетах. Опыт интеллектуальной истории и культурного обмена

Когда учился в колледже Бэллиол
Принадлежал я ему всей душой,
Зубрил уроки я жарким летом
И в холодной речке плавал зимой.
Ты и теперь в сердцах наших, Бэллиол,
Мы по-прежнему любим тебя,
Ты сплачиваешь всех нас воедино
И каждому воздаешь сполна.

Ты – приют людей благородных,

Кто с глазами подростков и сердцами борцов,
Кто над злобной силой открыто смеется
И опасностям смело смотрит в лицо.
Ты вскормил и вспоил меня, Бэллиол,
Где б я ни был, ты со мною всегда,
Ты alma mater моя дорогая,
Господь, благослови тебя на века.

(Перевод В. Шестакова)

Интеллектуальный потенциал студентов Оксфорда способствовал появлению понятия «человек из Оксфорда». Его описание мы находим, например, в книге Чарльза Теннисона «Кембридж изнутри» (1913). «Человека из Оксфорда можно различить с первого взгляда. Он полон различных точек зрения и способности защищать их. Он использует свою культуру как оружие, но с достаточной простотой и даже грацией… Его опрятная одежда, умеренный голос, его жестикуляция и обороты речи – все это служит оружием для умелой атаки на универе»[10].

В начале XX века этос Оксфорда складывался из многих интеллектуальных течений, ему было свойственно стремление к эстетизму, парадоксальности. Не случайно здесь жили Оскар Уальд и Льюис Кэрролл. Одно время здесь было популярно гегельянство, пропагандируемое мастером Бэлиолл-колледжа Бенджаменом Джоветтом. Игра понятиями, моральные парадоксы были в моде не только в литературе, но и в поэзии. Типично для этого стихотворение Элизабетт Джонсон:

Если бы умный стал немного добрее,
А добрый по возможности поумнел,
Наша жизнь стала б намного теплее,
Значительно радостней и веселей.
Но умный редко становится добрым,
А добрым всегда не хватает ума,
Вот почему наша жизнь представляет
Недостаток интеллекта и дефицит добра.

История Оксфорда, несмотря на его стремление к замкнутости, в целом отражает историю страны: Оксфорд переживает религиозные гонения, гражданскую войну, когда его оккупируют роялистские войска, экономические реформы, две мировые войны. В ходе Первой мировой из 3000 студентов, населяющих Оксфорд, 2700 человек погибли в сражениях. На некоторое время университет опустел, в нем царило уныние и чувство утраты. Гарольд Макмиллан, будущий премьер Великобритании, который до войны учился в Беллиол-колледже, после четырех лет, проведенных в армии, решил не возвращаться в Оксфорд. Он писал: «После войны я не вернулся в Оксфорд. И не потому, что я хромал. В то время было много охромевших людей. Я не был в состоянии увидеть своих товарищей по университету. Для меня Оксфорд стал городом привидений. Из восьми моих коллег по университету, которые пришли в 1912 году, только я и Хамфри Саннер остались в живых. Это было ужасно»[11]. Известный философ, поэт и теолог К. С. Льюис, тоже учившийся в Оксфорде, был ранен во время войны. Не меньший моральный и физический урон Оксфорду принесла Вторая мировая война.

В XX веке Оксфорд был не только средством восхищения и воспевания, но и критики. Когда Бернарда Шоу пригласили в Рёскин-колледж читать лекции, он отказался, заметив при этом: «Рабочий люд имеет традиционные предубеждения по отношению к Оксфорду. Его предназначение – воспитывать немногих ученых и множество джентльменов»[12].

В 1933 году Том Хэррисон, выпускник Кембриджа, поселился недалеко от Оксфорда. Ему не нравилась традиционная мораль Оксфорда. В письме, которое Хэррисон опубликовал в прессе, он называет Оксфорд по созвучию – «волом» (англ, oxen – вол). По его словам, в Оксфорде царят «массовые мастурбационные митинги, которые отлучают ангелов от рая. Его обитатели в лучшем случае пикадоры, но ни в коем случае не тореадоры, а точнее – они лишь быки, застывшие в нелепой позе в центре ринга. Что характерно для людей из Оксфорда? Их постоянное увлечение идеями и разговорами. Они разговаривают, разговаривают, разговаривают. Утрата реальности, культ неразумия, утрата позитивного чувства или позитивной веры. Оксфордцы глупы, как волы. Они не в состоянии иметь дело с реальной жизни, они – поклонники нереального, бесстыдного или просто смешного»[13].