Русские во Второй мировой

«У Красной Армии нет руководителей» («Die Rote Armee istfurerlos»). Так завершил он четырехчасовой доклад о степени готовности потенциального противника. Оружие русских хуже, чем у французов. Особенно радовало немцев то обстоятельство, что, не имея надежной полевой артиллерии, Красная Армия давала исключительные возможности гермайскому танку «панцер-III» с его 50-миллиметровой пушкой. Русское руководство на высшем, среднем и низшем уровне было minderjertig — ниже немецкого. Любая форма переориентации красных командиров не сможет изменить базовых факторов: в руководстве, в вооружении, в боевой выучке германская армия безусловно превосходила русскую. Стоит германской армии разбить в приграничных сражениях русскую армию, как она получит полную возможность для маневра, пересекая редкие русские магистрали, внося сумятицу и панику в само существование русского государства. Их государство распадется на несколько частей, и хаос превзойдет даже то, что было в сокрушенной Польше.

Чтобы знать приграничную полосу, в небо уже в ближайшее время взлетят оборудованные цейсовскими камерами несколько типов самолетов: «Хейнкель-Ш», «Дорнье-215-В2», «Юнкерс-88». От Балтийского до Черного моря началась крупнейшая операция аэрофотосъемки. Отчасти эту идею немцам «подсказали» англичане. Их «Локхиды» в марте 1940 года засняли район Баку (основной источник нефти), англичане передали прекрасные снимки союзникам-французам, а оккупировавшие Париж германские войска изъяли снимки и по достоинству оценили их качество.

В начале 1941 года маршал Тимошенко готовил штабную игру большого масштаба. Как никогда в советской истории, интерес к ней проявили члены политбюро, высшее руководство страны. Этот интерес не был случайным. Советская Россия напряглась в страшном предчувствии. Самая мощная армия мира, овладевшая всей Западной Европой, лязгая гусеницами танков, таила неимоверную угрозу. Подпись Риббентропа и слова Гитлера ничего не значили. С глубоким презрением, с расовой и идеологической ненавистью, с фантастической самоуверенностью вожди нацистской Германии были все жестче с Советской Россией, открыто презирая ее способность выжить после германского удара.

Оставалось двадцать недель.

Глава 5 ПЛАН «БАРБАРОССА»

Гитлер подписал с нами пакт о ненападении. Германия завязла по уши в войне на Западе» и я полагаю, что Гитлер не рискнет открыть второй фронт нападением на Советский Союз. Гитлер не настолько дурак, чтобы видеть в Советском Союзе Польшу.

И. В. Сталин, середина июня 1941 г.

Я вручил сегодня судьбу нашего государства и нашего народа в руки наших солдат.

Адольф Гитлер, 22 июня 1941 г.

Решение Гитлера

Заключение пакта с СССР никоим образом не изменило отношение Гитлера к России как к зоне будущей колонизации, объект германской экспансии. Несмотря на поток обмена любезностями, последовавший за падением Польши, общее направление стратегического мышления Гитлера оставалось неизменным: «Дранг нах Остен».

Менее чем через два месяца после подписания советско-германского договора Гитлер отдал армейскому командованию распоряжение рассматривать оккупированную польскую территорию как зону сосредоточения для будущих германских операций.

Однако кошмар прежней войны на два фронта продолжал преследовать его. Подталкивая своих генералов к ускорению планирования операций на западе, Гитлер ясно указывал, что у него на уме: «Мы можем выступить против России только после того, как у нас окажутся свободными руки на западе». Он неоднократно обещал своим генералам не повторить ошибки кайзера.

Летом 1940 года Центральная и Западная Европа стали германской зоной влияния. Любуясь альпийскими пиками, Гитлер вызвал главнокомандующего сухопутными силами фон Браухича и удивил того тем, что отставил английскую тему в сторону. Браухич остался в воспоминаниях современников компетентным военачальником, но его характер имел дефект, фатальный для Германии. Генерал не знал, как вести себя в присутствии фюрера. Его профессиональные качества теряли всякую ценность, когда в помещение входил прежний ефрейтор с безграничными амбициями. Возможно, Гитлеру даже доставляло удовольствие видеть страдания классического представителя прусской военной касты, не знающего, как совладать с собой в присутствии неведомой силы.