Русские во Второй мировой

Получив гарантии Муссолини, Гитлер теперь беспокоился по поводу реакции Чехословакии. Вечером 11 марта маршал Геринг разыскал в Государственной опере посла Чехословакии доктора Маетны и дал ему слово чести, что Чехословакии нечего бояться Германии, что вхождение германских войск в Австрию «семейное дело», что Гитлер желает улучшения отношений с Прагой. Маетны позвонил в свое министерство иностранных дел, вернулся в зал и сказал Герингу, что чешская армия не мобилизуется и у Чехословакии нет намерения вмешиваться в события, связанные с Австрией. Тридцатого марта Пгалер возложил венок на могилу свои родителей и выступил в Линце: «Провидение однажды позвало меня отсюда для того, чтобы сделать фюрером рейха, и теперь возвращаю мою родину германскому рейху». Именно в этом городе была объявлена недействительной статья 88 Сен-Жерменского договора, провозгласившая независимость Австрии.

Советское правительство 17 марта 1938 года предложило созвать международную конференцию с целью определения метода предотвращения дальнейшей германской агрессии. Как пишет английский историк А. Буллок, «Сталин ясно понимал, что курс, взятый Гитлером, приведет к войне, если фюрера не остановить, ему было очевидно, что поставить заслон на пути агрессора — в общих интересах и что великим державам удастся заставить Гитлера отступить, если они будут действовать сообща». Советский посол сообщил президенту Бенешу, что СССР готов предпринять необходимые шаги для гарантии безопасности Чехословакии. (По иронии истории, именно Бенеш при подписании совет-ско-чешского договора настоял на том, чтобы взаимопомощь была обусловлена выполнением своих обязательств Францией.)

Франция, увы, не дала ответа вовсе. Британский премьер Чемберлен 24 марта в палате общин отверг советское предложение: «Неизбежным следствием любого подобного действия было бы усиление тенденции в пользу создания закрытых групп наций, что осложняет возможности европейского мира». Словно уже не был подписан «Антикоминтерновский пакт» и против Британии не действовала «ось» Берлин — Рим. Позволив Гитлеру завладеть Австрией, европейские правительства предали те силы в стране, которые выступали против аншлюса и нацизма. В течение первого месяца после вхождения в Австрию германских войск лишь в одной Вене было арестовано семьдесят тысяч человек. Протест посла Гендерсона вызвал следующую реакцию Вильгельмштрассе: «Отношения между рейхом и Австрией могут рассматриваться лишь как внутреннее дело германского народа».

В палате общин Черчилль произнес речь, которую Никольсон назвал «лучшей речью его жизни». Овладение нацистами Веной, «центром всех коммуникаций всех стран, которые входили в старую Австро-Венгерскую империю, и всех стран, лежащих на юго-востоке Европы», создает у грозу для всего дунайского бассейна, особенно для Чехословакии. Черчилль напомнил слушателям, что чешская армия в три раза превосходит по численности английскую, ее военные запасы втрое превышают итальянские.

Первые слова Черчилля были встречены смехом. Он оборвал смеющихся: «Смейтесь, но слушайте», и обратил внимание присутствующих на три государства Малой Антанты — Чехословакию, Румынию и Югославию. Они являлись странами «второго ранга», но, вместе взятые, образовывали мощную силу. Первая страна давала военные заводы, вторая — нефть, третья — жизненно важное сырье. Перед каждой теперь стояла альтернатива: подчиниться, подобно Австрии, или предпринять эффективные меры самозащиты. Малой Антанте следовало сблизиться с двумя другими дунайскими странами — Венгрией и Болгарией. Это поставит заслон движению рейха на Восток. В то же время Британия и Франция должны пообещать начать боевые действия против Германии в случае ее нападения на любую страну в Восточной Европе. Перед Германией тогда встанет опасность ведения войны на два фронта. Если намеченные планы привести в исполнение в 1938 году («а это последний срок»), то войны еще можно будет избежать.

Эта речь имела отклики повсюду. Нарком иностранных дел М. М. Литвинов публично одобрил предложения Черчилля. Во Франции слышались голоса поддержки.

Но, как отмечал в дневнике Гарольд Никольсон, «правительство предало свою страну, эти тори думают только о красной опасности и ведут дело к распаду империи». Лорд Бусби писал: «С 1935 по 1939 год я наблюдал политических лидеров Британии, и я пришел к выводу, который с тех пор не изменился: исключая двоих, Уинстона Черчилля и Леопольда Эмери, они были запуганными людьми… жалкой комбинацией трусости и жадности».