Русские во Второй мировой

В 6 часов утра 15 марта 1939 года немецкие войска вошли в Чехословакию. Во второй половине дня в Прагу прибыл Гитлер. Он остановился в Градчанском замке. Теперь он был хозяином Центральной Европы и объявил об этом миру: «В течение тысячи лет провинции Богемия и Моравия составляли часть жизненного пространства германского народа… Чехословакия показала внутреннюю неспособность выжить и поэтому ныне пала жертвой фактического распада. Германский рейх не может терпеть постоянные потрясения в этом районе, и теперь он намерен восстановить основания разумного порядка в Центральной Европе. Ибо тысяча лет исторического развития уже доказала, что благодаря своему величию и внутренним качествам лишь германский народ может осуществить эту задачу».

16 марта немецкие войска вошли в Словакию. Вся операция заняла три дня и 18 марта Гитлер был уже в Вене. 20 марта он возвратился в Берлин, где как прежде Гаху и Тису принял министра иностранных дел Литвы Урбиса. Под угрозой воздушного нападения рано утром Литва подписала соглашение, по которому Мемель отходил к Германии. Вилер триумфально прибыл в Мемель.

Чемберлен, наконец, словно проснулся: «Теперь нам говорят, что этот захват территории был вызван внутренними потрясениями в Чехословакии… Если там были потрясения, то не были ли они вызваны извне?.. Является ли происходящее концом старой авантюры или началом новой? Является ли это последним нападением на малое государство, или за ним последуют другие? Не является ли это шагом в направлении достижения мирового господства, совершенного силой оружия?.. Нельзя сделать большей ошибки, чем предположить, что, видя в войне безжалостность и жестокость, наша нация потеряла внутреннюю силу и что она не примет участия в отражении всеми имеющимися у нее силами данного вызова».

Выступая 17 марта 1939 года в Бирмингеме, Н. Чемберлен перечислил все обещания Гитлера, в том числе и последние (мюнхенские) гарантии Чехословакии: «Это последние территориальные претензии, которые мы имеем в Европе. Я больше не заинтересован в чешском государстве». В свете германского вероломства герой Мюнхена Чемберлен изменил свою точку зрения на ход событий в Европе. Теперь он желал найти ту крайнюю черту, дальше которой английское правительство отступать не будет. Эту черту он видел в обеспечении целостности польского государства — следующей возможной жертвы Германии. Он заявил 31 марта 1939 года перед полным составом парламента: «Правительство Его Величества намерено предоставить польскому правительству всю возможную поддержку. Мы дали польскому правительству все необходимые заверения по этому поводу». Гарантии Польше поддержали лидеры всех партий. Как пишет У Манчестер, «Чемберлен изменил британскую политику, принятую в 1918 году, — избегать обязывающих союзов на континенте. Он еще не подписал договора о формальном военном союзе, но он уже предпринял значительные шаги в этом направлении. Вопреки всем свидетельствам, он верил в то, что может отвратить Гитлера от выступления против поляков. И он верил также в то, что Польша была мощной военной державой. В обоих случаях он был не прав».

Гитлер поворачивает к Польше

В фокусе европейской политики теперь находилась Польша. В течение одного дня, 15 марта 1939 года, когда Гитлер послал войска в Чехословакию, Польша оказалась окруженной с трех сторон. Ровно через неделю Риббентроп вызвал к себе польского посла в Берлине Липского: «Польша должна понять, что она не может держаться среднего курса между Россией и Германией». Ее спасение в «разумном сотрудничестве с Германией и фюрером», в проведении «совместной антисоветской политики». По существу, Польше предлагался выбор: либо стать сателлитом Германии и сохранить таким образом свой статус в Европе, либо исчезнуть с политической карты мира.

В это время Гитлер и Редер были на борту карманного линкора «Дойчланд», направлявшегося к Мемелю, который Литва получила в результате Версальского договора. Риббентроп в Берлине вызвал к себе представителя литовского правительства и через несколько часов радировал фюреру, что литовцы подписали отказ от Мемеля. Двадцать третьего марта Гитлер приветствовал «освобожденный» город.

Возможно, в этот момент поляки почувствовали опасность, это был, по словам германского посла в Варшаве фон Мольтке, «очень неприятный сюрприз для польского правительства». Оно впервые ощутило себя на месте австрийцев и чехов. Его взоры обратились на Лондон и Париж.