Русские войны XX века

Делу была придана большая общественная значимость. С санкции Генерального секретаря в масштабах все страны обсуждался вопрос, может ли нация содержать полтора миллиона паразитов – государственных чиновников, ничего не производящих, но определяющих из центра всю жизнедеятельность колоссального экономического организма. Второстепенные министерства были распущены в кратчайшие сроки, первостепенные резко сокращены. В пределах всего одного года численность служащих центральных министерств была сокращена с 1,7 млн. человек до 0,7 миллиона. Пропаганда сделала резкое сокращение управленческого аппарата и без того плохо управляемой страны неким триумфом рациональности над безумием брежневского непотизма и тупого администрирования. Даже нарождающаяся гласность не представила страниц своих изданий тем чиновникам, которые видели развал межрегионального сотрудничества вследствие фактического разгрома центра.

Нужно отметить, что первый же рабочий кризис в каждой из отраслей повел страну вразнос. Нервная система может быть очень плохой, но если ее отключить, останавливается и жизнедеятельность. Министерства, охватывавшие всю страну, совместно с партийным аппаратом представляли собой нервную систему государства. Резкое сокращение масштабов и функций министерств наряду с отключением партийного аппарата лишило Советский Союз той нервной системы, которая объединяла ее экономическое и иное пространство. Решающий шаг к распаду.

Ошибка колоссальных размеров дала себя знать сразу. Инерция многолетней практики не позволила директорскому корпусу и председателям колхозов немедленно двинуться собственным ходом, не считаясь с партнерами и соседями. Но первая же сложная производственная проблема не оставила экономическим руководителям особого выбора: советоваться со старшими партийными товарищами было уже невозможно – эти товарищи уже освободили свои кабинеты. Неотложность выбора привел к тому, что руководители заводов и колхозов впервые в жизни ощутили себя своего рода монархами в своей вотчине. Это таило для них некоторые плюсы – в том, что вождей экономики заставили думать. Минусы в том, что появившиеся мысли устремились лишь в одну точку – как своекорыстно использовать новую свободу. Требовать от директоров и председателей быть микропрезидентами и думать обо всей стране – значило бы ожидать от них невозможного. Они отвечали за коллективы, директора предприятий не смогли бы разделить фонды и экономические возможности только в интересах общего дела.

Да Москва теперь этого и не желала. Выбивайтесь за счет смекалки, энергии, предприимчивости. Это был зеленый свет «каждый за себя». Медленно, но со временем все быстрее экономика страны двинулась к опасному порогу всеобщего смятения. Построенная как единый организм, заведомо предполагавшая монополистов, экономика СССР, отказавшись от плана, пошла по дну.

На пути этом стояли объективная преграда или спасательный круг. Если Старая площадь пустила экономику в свободное плавание, то это еще не значило, что сразу же потеряли силу республиканские партийные комитеты четырнадцати республик. Решение Горбачева сделало невозможно возможным: заводские воротилы Украины, Белоруссии и прочих республик стали искать третейских судей естественного управленческого пресса в Киеве, Минске и других региональных столицах, отнюдь не шедших в ногу с московским экспериментатором. Теперь иметь заступника в республиканской столице оказалось важнее прежних бесценных связей с Москвой. Одним махом страна оказалась перед фактом раскола на пятнадцать гигантских вотчин. (Точнее на четырнадцать. Пятнадцатая, самая большая – Россия не имела своего республиканского партийного комитета. Она-то и начала страдать более других, ощущая губительную несогласованность работы на новом этапе.) Здесь лежат корни фантастического «сепаратизма» России, ее парадоксального желания «уйти в себя» в условиях острейшей взаимозависимости. Начинается движение в партийно-производственных кругах за формирование собственной Российской коммунистической партии – это с одной стороны. С другой – ультрарусские патриоты закладывают основание для выхода России «опутанной веригами полуразвитых соседей» из исторически сложившегося единого государства.