Русские войны XX века

Робкий Янаев постоянно извинялся за свое присутствие, и настаивал на временном характере ГКЧП. На критический вопрос о состоянии здоровья Горбачева у этих людей не было никакой версии. Хунта погибла, когда Янаев извиняющимся голосом пообещал, что «Горбачев скоро поправится». Ложь рядом со святым делом спасения отечества была нетерпима. Вручить свою судьбу в руки неосененных праведным гневом, лишенных таланта людей было просто невозможно. Не трепетная готовность жертвовать: «На том стою и не могу иначе», а стылая вода пустых глаз, трусость в самом начале, отсутствие всякого мировидения, жалкость потуг. Понимали ли эти люди, эти перепуганные бюрократы, что они осуществляют государственный переворот, спасают государство как творение веков, как итог доблести бесстрашных предков?

Как пишет в мемуарах посол Мэтлок, «русские могут терпеть многие недостатки в своих вождях, но слабость и трусость – никогда». А в данном составе преобладали именно эти два качества. Премьер Павлов ушел со своего поста якобы по болезни. Та же болезнь – жестокая русская болезнь – поразила номинального нового главу государства – Янаева. Заговор потчевал страну «Лебединым озером» в то самое время, когда нужно было открыть народу глаза на наступившее смутное время. Только рвущая все любовь к Отечеству способна вызвать искру симпатии и волну поддержки. Но никто ничего не объяснял онемевшему народу (кроме CNN, дававшей картинку, и «Свободы», вставшей за Ельцина) суть происходящего.

Это молчание покусившихся на власть стало подлинным символом наступившего смутного времени. Одна сторона говорила безостановочно, не стесняясь перебора. Вторая надеялась на то, что «все понятно и так». Произошло истинное идейное смешение. Отсюда молодежь на баррикадах вокруг Белого дома и ожесточенность москвичей в отношении голодных танкистов, не понимающих, что они делают на московских улицах. Немое отечество было в судорогах, ясную линию видели лишь противники неожиданно возникшего государственного комитета.

Противостоящая Крючкову и Язову сторона явно переоценивала противника. В Восточной Европе Валенса, Гавел и Антал всерьез боялись, что ГКЧП, овладев Советским Союзом, призовет к борьбе своих идейных и социальных союзников в Восточной Европе – именно в таких тонах антисоветские премьеры Польши, Чехословакии и Венгрии жаловались президенту Бушу. Просто неспособный поверить в абсолютную импотенцию тех, с кем он всерьез вел сорокалетнюю «холодную войну», Буш умолял новорожденных восточноевропейских союзников не производить превентивных действий.

Вице-президент Дэн Куэйл оценил Янаева как «не осененного особым видением, но разумного». Коль был огорчен более других, он знал, как новые люди в Кремле ненавидят объединение Германии. И у них столько войск в Восточной Германии – не менее бундесвера.

Однако Запад уже начал осознавать картонный характер московских заговорщиков. В Лондоне Мэйджор предсказал новому режиму в Москве короткую жизнь. Миттеран назвал Янаева «просто игрушкой в чужих руках» – трудно было представить, что за переворотом, как этот, не стоит никто. Они что, эти новые «декабристы», желали «разбудить» нового Герцена и рассчитывали на исторический цикл в сто лет – в то время когда судьба страны требовала решительности и сыновнего самоотречения сегодня?

В восемь утра восточного времени США президент Буш появился в телевизионной картинке. Его снимали в небольшом коттедже, где в Кенебанкпорте обычно располагалась охрана. По ходу действия было видно, что президент явно остерегался так или иначе характеризовать ГКЧП. Он превознес историческую роль Горбачева, о «болезни» которого с такой нежностью говорило ГКЧП. Что касается официальной реакции Вашингтона, то Андрей Козырев назвал ее «двусмысленной и разочаровывающей». У него были основания так говорить.

Противостоящие перевороту силы не дремали – когда самолет президента тем же утром поднялся в воздух, ЦРУ передало Бушу письмо Ельцина, в котором тот просил осудить новые власти Москвы. Колин Пауэлл в большом телевизоре всматривался в лица танкистов на московских улицах: «Этих ребят послали в Москву, не объяснив им смысла их миссии!» Новый посол СССР в США Комплектов передал в Белый дом письмо Янаева с обещаниями поддерживать добрые отношения между двумя странами. Было видно, что события в Москве воодушевляют посла – но и здесь царила преступная немота. ЦРУ повторяло свое суждение: «Этому перевороту не хватает профессионализма». Точный анализ.